«Бог, король и дамы!»
Шрифт:
— Я пойду, — прошептал Водемон, чувствуя все большую неловкость от своего нахождения в обществе недостойного. — Мне надо собираться.
Александр поднял взгляд на его сиятельство. Два мальчишки — тринадцати и шестнадцати лет — стояли друг против друга, не зная, что сказать на прощание, и стоит ли вообще что-либо говорить. Наконец, виконт прервал молчание:
— Мне пора… Пусти…
Шевалье де Бретей безропотно посторонился и его сиятельство сделал шаг, другой. Неуверенно оглянулся и почти сразу же отвернулся.
— Эммануэль! Подожди, не уходи! — торопливо позвал юный шевалье.
— Ну? Чего тебе? — проворчал, останавливаясь, виконт.
— Ты можешь мне помочь?
Его сиятельство уставился на пажа, не веря собственным ушам. Шевалье Александр никогда никого ни о чем не просил, и виконт совершенно потерялся.
— Не знаю, — пожал плечами «золотой мальчик».
Александр покраснел, побледнел, провел дрожащей рукой по лбу.
— Нет, ты не думай, мне ничего от тебя не нужно… Но как же Мотвиль?
— Какой такой Мотвиль? — удивился Эммануэль.
— Тот мальчик… паж короля… за которого ты заступился… — прошептал Александр.
— А что с ним такого? — не понял шевалье де Водемон.
Александр сглотнул. Прежде он жил сам по себе и потому не умел просить, и даже не пытался учиться этой науке. Но сейчас у него на руках был Мотвиль и он должен был заботиться о нем, должен был просить за него, умолять, даже если его просьбы и мольбы окажутся напрасными.
— Он ведь маленький… его любой обидеть может, — пояснил паж. Водемон молчал и Александр заторопился, боясь, что сейчас виконт развернется и уйдет: — Ему нельзя оставаться при дворе… Он не сможет себя защитить… А ты уезжаешь. Возьми его с собой… пожалуйста. У тебя же может быть свой паж… или у твоего отца, — несмело предложил Александр. Щеки, уши и даже лоб шевалье де Бретея пылали. Он ненавидел и презирал себя за почтительный и просительный тон, за дрожащие руки, за выступившую на лбу испарину. Но другого выхода не было. Только виконт де Водемон мог помочь Жилю.
— Мотвиль послушный мальчик, правда, — и все умеет, что надо уметь пажу. И он очень хорошего рода… — продолжил сбивчивые уговоры Александр.
— Но он на службе, — возразил Водемон.
— Он подаст в отставку, королю плевать, он отпустит его! — торопливо проговорил паж. — Ты что думаешь, Карл помнит всех своих пажей по именам? Да он их даже в лицо не запоминает, ей Богу!
— А что скажет мой отец? — с некоторой опаской поинтересовался его сиятельство.
Александр умолк. Если граф де Водемон хотя бы немного походил на Генриха де Гиза, Мотвиль вряд ли мог рассчитывать на сочувствие дяди герцога Лотарингского. Может быть, обратиться за помощью к господину де Нанси? А смысл? — вздохнул паж. Капитан королевской стражи был слишком занятым человеком, чтобы уделять внимание какому-то мальчишке, и был слишком тесно связан с королевским двором, чтобы найти Мотвилю место за пределами Парижа. Ну куда он сможет его спрятать? В армию? Так для армии Мотвиль слишком мал.
— Жиль не виноват… Буасе принудил его… силой, — пробормотал юноша. — И, ей Богу, Мотвиль не опозорит твою семью… Да он всю жизнь будет вам благодарен! А твой отец… Скажи ему правду, расскажи все, как есть… Что ты спас мальчика… Что без тебя он бы пропал… Ну неужели ты не можешь ничего для него сделать?! Неужели тебе на него плевать?!!
— Шевалье! — виконт де Водемон возмущенно топнул ногой. — Вы забываете, с кем разговариваете!
Глаза пажа широко распахнулись, затем он виновато опустил голову и незаметно смахнул с ресниц слезы.
— Ради Бога, ваше сиятельство, простите, я не хотел вас оскорбить, — проговорил шевалье де Бретей, судорожно сжимая в руке берет.
Виконт приоткрыл рот, недоверчиво уставившись на Александра. Все это настолько не походило на обычное поведение шевалье, что Водемон заподозрил какой-то розыгрыш всегда готового на насмешку пажа. Впрочем, ни тон, ни поза шевалье Александра, в которых даже самый придирчивый наблюдатель не смог бы разглядеть и тени иронии, не давали юному вельможе оснований для подозрений. Виконт приосанился. Хотя он чуть ли не на голову возвышался над шевалье де Бретеем, временами у Эммануэля возникало неприятное ощущение, будто разбойник смотрит на него сверху вниз. Однако сейчас никто не смог бы ошибиться, кто из молодых людей был выше — во всех отношениях.
— Я прощаю вас, шевалье, продолжайте. Но не затягивайте этот разговор — я спешу, — холодно произнес виконт.
— Я не задержу вас, ваше сиятельство, поверьте. Я только хочу сказать, что кроме вас никто не сможет помочь Мотвилю. Вы так много для него сделали… Вы спасли больше, чем его жизнь — вы спасли его честь. Прошу вас, ваше сиятельство… окажите ему покровительство… и в дальнейшем…
«А все-таки кузены были правы», — с растущим удовольствием размышлял Эммануэль. «Стоило только прикрикнуть на стервеца, стоило только заговорить с ним строгим тоном и он сразу понял, где его место. А я-то, дурак, относился к нему, как к равному», — пожал плечами юный вельможа.
— Ну что ж, шевалье, если вы успеете уладить все формальности за два часа, я приму шевалье де Мотвиля под свое покровительство, — величественно произнес виконт. — Но поторопитесь, я не намерен вас ждать.
— Благодарю вас, ваше сиятельство, — по всем правилам этикета поклонился паж. — Через час шевалье де Мотвиль явится в отель Водемонов.
Небрежно кивнув на поклон Александра, юный вельможа прошел мимо королевского любимца. Настроение лотарингского принца неуклонно повышалось. Ему казалось, что с его плеч свалился тяжкий груз. Водемона так и подмывало перепрыгнуть через ступеньку или подняться на самый верх лестницы и съехать вниз по перилам, однако гордый одержанной победой, виконт шел важно и неторопливо, откинув назад голову и выпрямив спину.