«Бог, король и дамы!»
Шрифт:
— Ну что вы, ваше сиятельство, — со всей возможной любезностью отвечал капитан.
Лицо Жоржа-Мишеля вытянулось.
— Смерть Христова, Гаспар, неужели вы так на меня рассердились, что даже не хотите обращаться ко мне по имени?! Ну да, я одичал, покрылся ржавчиной, но в конце концов нет такой обиды, которая бы не прошла после пары-тройки ударов шпаги. Если вам это непременно нужно — пойдемте за рвы Лувра и уладим это дело.
— Как вы могли заметить по моей кирасе и сапогам… — Шевалье Жорж-Мишель покраснел, — я на дежурстве. К тому же в моем гардеробе нет лишних дублетов, а также лишних рубашек и штанов, — не удержался от язвительности Нанси.
Граф де Лош грустно опустил голову. Вздохнул.
— Да что с вами, Гаспар? Вы же мой друг… Ладно, если вы не хотите скрестить со мной шпагу, я знаю другое средство против любых обид. Давайте разопьем бутылочку-другою вина. Ей-Богу, это средство даже лучше шпаги, — оживился шевалье. — Я понял это в армии. Вы не поверите, друг мой, но война так огрубляет, что люди дичают и совершенно теряют голову. Возьмем, к примеру, Строцци…
Нанси с некоторым недоумением уставился на его сиятельство. Судя по всему мысли родственника унеслись столь далеко, что капитан решительно не представлял, каким образом перевести разговор на шевалье Александра.
— Утопить в Луаре несколько сот гугеноток, только потому, что его солдаты слишком увлеклись бедняжками и не спешили с маршем по осенним дорогам, — с искренним негодованием, смешанным с не менее искренним изумлением сообщил Жорж-Мишель. — И это сделал человек, рожденный в Италии… В стране художников и поэтов… — Мысли о стране искусств вызвали на лице графа мечтательное выражение. Он вздыхал. Он улыбался. Он грезил на яву. Однако через несколько мгновений шевалье Жорж-Мишель все-таки вспомнил о своем собеседнике, тряхнул головой, отгоняя сладостные мечты, и продолжил рассказ: — Когда я говорил своим людям, чтобы они щадили французов, меня не понимали… Слава Богу, корнет решил, будто я хлопочу о выкупе. Вы не представляете, как я благодарен этому мальчику. Он растрезвонил о выкупе по всему лагерю. И мои люди раздумали штурмовать палатки с пленными и раненными. Хотя, признаюсь, пленные тоже были совершенно безумны — вопили свои псалмы так, что я боялся оглохнуть. Хорошо, хоть, когда до них дошло, что надо просто заплатить выкуп, они не стали корчить из себя мучеников, прекратили вопить и без лишних споров послали за деньгами. Только наш лагерь это все равно не спасло… — шевалье вздохнул.
— Что же с вами приключилось? — против собственной воли Нанси почувствовал, что начал увлекаться рассказом графа.
— Бог мой, да самая простая вещь! Выкуп за этих шевалье прибыл и немалый выкуп, уж вы мне поверьте. Гугеноты только одеваются скромно, а людей состоятельных среди них довольно много. И вот мои люди начали праздновать победу — есть, пить и петь, особенно, конечно, пить. А затем им пришло в голову пригласить к застолью наших пленных…
— И они согласились? — удивился капитан.
— Еще как согласились! — подтвердил Жорж-Мишель. — А через несколько дней пленники вздумали позвать к нам своих товарищей из гугенотского лагеря. Смерть Христова, Гаспар! Вы бы видели, что у нас творилось!.. Где-то через неделю ко мне пожаловал господин де Муи… Вдвоем мы пошли по нашему лагерю, но знаете, разобрать, кто католик, а кто гугенот оказалось невозможно. Все были одинаково пьяны, веселы, все говорили по-французски…
— А как же белые шарфы гугенотов?
— Какие шарфы?! — граф только махнул рукой. — После стольких дней общей пьянки, после игры в карты и кости?.. Шарфы! — фыркнул шевалье. — Когда я увидел белый шарф на своем лучшем капитане, я сначала не понял, то ли он решил перейти к гугенотам, то ли выиграл этот шарф в кости… Оказалось — ни то, ни другое. Его приятелю-гугеноту так приглянулась его шляпа, что они решили обменяться… Юнцы — что вы хотите? Перья, кружева, галуны, банты… — мальчишки просто без ума от подобных мелочей! Признаться, мне самому захотелось плюнуть на все приказы и распить с господином де Муи бутылочку-другую…
— И что же вам помешало? — засмеялся капитан.
— Да ничего, — пожал плечами молодой человек. — Наши люди все равно не держались на ногах, вот мы и решили, что те развалины… ну, которые нам с де Муи приказали взять… ни ему, ни мне не нужны. Так что посидели мы… душевно посидели… с полдюжины бутылок осушили… на каждого… и разошлись. Кстати, как вы думаете, Гаспар, может, предложить этот способ мадам Екатерине?! Нет, право, — воодушевился Жорж-Мишель, — почему не попробовать? Собрать всех на какой-нибудь праздник — и католиков, и гугенотов — как следует накормить, напоить, спать опять же уложить с красотками мадам Екатерины — и все… Перед такими аргументами не устоит даже старик Колиньи!
— Что за странная мысль, — пожал плечами Нанси.
— Почему странная? — немедленно возразил шевалье. — А вдруг получится?
— Да зачем вам это? — в недоумении вопросил капитан, окончательно убедившись, что граф де Лош и де Бар сумасброд, каких поискать. — Чем вам не по душе война? Кроме, конечно, надоевших вам кирасы и сапог?
— Смерть Христова, Гаспар, да у меня половина родственников воюет на той стороне, — пожаловался Жорж-Мишель. — Знаете, как я боялся, что тетушку Альбре угораздит отправить Наваррского как раз туда, где сражался я? Думаете, приятно по ошибке угостить пулей собственного двоюродного брата? Или получить такой же подарочек от него?
— Об этом я как-то не думал, — признал Нанси. — Все мои родственники, по крайней мере близкие, служат его величеству.
— Везет вам, — позавидовал шевалье. — А вот мне все время приходится думать, как бы так извернуться, чтобы мои родичи друг друга не истребили. И ладно бы только на войне, так ведь и здесь норовят учудить. Слышали, что Водемон натворил? Сговорились они, что ли? Я уже боялся, Анри его в монастырь упрячет и даже герцога Лотарингского спрашивать не будет.
— Стоило бы, — проворчал капитан, даже не успев обрадоваться удачному повороту в разговоре.
— Ну, знаете! — обиделся Жорж-Мишель. — Мальчик еще слишком молод, чтобы разбираться в людях. Да и в любом случае, если бы мы были здесь, а не торчали на этой проклятой войне, Водемон никогда бы не вляпался.
Выслушивать новые сетования родственника на бесконечную гражданскую войну не входило в планы капитана, но отыскать в речи графа хотя бы краткую паузу, дабы заговорить о шевалье Александре, также не удавалось. В конце концов Нанси решил последовать примеру великого тезки королевского пажа и одним ударом разрубить злополучный узел.
— Оставьте мальчишку в покое, Жорж.
— А я то что по-вашему сделал? — удивился граф де Лош. — В конце концов, когда Водемон уедет, разговоры утихнут сами собой…
— Я имел в виду другого мальчишку, — возразил Нанси, — шевалье Александра.
Жорж-Мишель остановился. Взглянул родственнику в лицо. Задумался.
— Поверьте, Жорж, он еще ребенок… Наивный… доверчивый…
Граф де Лош очнулся от задумчивости. По его губам скользнула ироничная усмешка.