«Бог, король и дамы!»
Шрифт:
К удивлению Мишеля покои кардинала Лотарингского были пусты, однако, приняв какое-либо решение, юный Лоррен не имел привычки от него отказываться. Не только покои кардинала, но и весь отель Клиссон показался мальчику вымершим, ибо дядюшка де Гиз со свитой отправился в Лувр обсуждать условия обучения сына, а слуги, пользуясь отсутствием господина, завалились спать. Мишель уже сбился с ног, когда неожиданно услышал голоса. Сквозь неплотно прикрытые портьеры граф де Бар разглядел своего воспитателя и дядюшку Шарля.
— …ваше появление в Париже было для некоторых весьма неприятным сюрпризом, — расслышал Мишель окончание фразы дяди.
— Полагаете, это должно меня волновать? — ледяным тоном переспросил шевалье де Броссар. — В любом случае, Шарль, я не намерен носить маску, чтобы успокоить вашего брата.
— Кто же говорит о маске? — примирительно заметил кардинал. — Бога ради, Броссар, забудьте вы это досадное недоразумение. Поверьте, я всегда считал, что отец и Франсуа заблуждаются, полагая, будто вы можете представлять для нас опасность…
— Ну почему же? — воспитатель пожал плечами. — Они были совершенно правы. Впрочем, к чему говорить о них? Ведь это вамя был обязан изгнанием.
Кардинал порозовел, а Мишель вжался в стену. Мальчик знал, как нехорошо подслушивать, и, смущенный странным разговором, от всей души желал поскорее уйти, однако не знал, как осуществить это желание, не привлекая внимания беседующих. В конце концов юный шевалье решил остаться на месте, придя к несколько странному выводу, что совершить проступок гораздо лучше, чем прослыть его свершившим.
Пока Мишель размышлял, кардинал Лотарингский пришел в себя и улыбнулся.
— Полноте, Броссар, у вас нет основания на меня обижаться. Что такое пара лет вдали от двора?..
— Семнадцать, Шарль, семнадцать. Неужели вы разучились считать? — с насмешкой заметил Броссар.
— Ну, пусть семнадцать, — поморщился прелат. — Хотя даже семнадцать лет вдали от двора — это не трагедия. Поверьте, в Бастилии вам было бы гораздо хуже. Я просто не мог допустить, чтобы человек вроде вас провел столько лет в крепости…
— Семнадцать лет в Бастилии не способен прожить ни один человек.
— Вот видите! — прелат всплеснул руками. — Неужели вы в самом деле полагали, будто сможете свести на нет влияние мадам Дианы?
— Видимо, мог, коль скоро вы так испугались, — с иронией произнес Броссар.
— А, бросьте, — кардинал отмахнулся. — Положим даже, вам бы это удалось. Вы что же думаете, Генрих простил бы вам разрыв с любовницей? Нет-нет, вы должны быть мне благодарны. Я спас вас от гораздо более печальной участи.
— Ну что ж, примите мою нижайшую благодарность, — с еще большей иронией поклонился де Броссар. — Кстати, удовлетворите мое любопытство. Объясните, каким образом вам удалось ограничить дело ссылкой, а не костром?
Мишель в ужасе зажмурился. Если бы он открыл глаза, то заметил бы, как дядя вновь покраснел.
— Смерть Христова, вы же понимаете, король никогда бы не довел дело до суда. Бастилия, ссылка — возможно, но костер!.. Нет, право, за кого вы меня принимаете?!
— За того, кто вы есть, Шарль — за Лоррена. А впрочем… вы меня разочаровали. Не спорю, ваш отец, ваш дядя-кардинал, ваши братья всегда готовы были использовать в своей игре церковь. Но вы…
Шарль де Лоррен развел руками.
— А в чем еще я мог вас обвинить? В измене, казнокрадстве, беспутном поведении? Да меня бы подняли на смех! Ну, скажите, разве я виноват, что вы безупречны, как древний римлянин?
— И почему вы не хотите меня понять? — после краткой паузы продолжил кардинал. — В конце концов я хотел поговорить с вами вовсе не для того, чтобы принести извинения или же выслушивать слова благодарности.
— Узнаю самомнение Лорренов, — пожал плечами шевалье.
— Можете думать обо мне, что угодно, — с некоторым нетерпением возразил прелат, — но я рад, что вы стали воспитателем Мишеля. Право слово, лучшего наставника для мальчика вряд ли можно было найти.
— Благодарите за это его мать, — отверг похвалы Броссар. — Я не мог отказать женщине, чья семья приютила и защитила меня, когда вамбыло угодно лишить меня всего.
— Ну хорошо-хорошо, — его преосвященство махнул рукой, признавая поражение в словесной баталии. — К чему ворошить прошлое?
— Нет, Шарль, я говорю не о прошлом, а о настоящем, — жестко парировал воспитатель. — Один раз вам уже удалось лишить меня друзей, отняв у меня возможность видеться с ними и даже переписываться. Но повторить подобное вам не удастся.
— Не понимаю, о чем вы, — с преувеличенной искренностью возразил кардинал.
— Вы прекрасно все поняли, — тон Броссара был неумолим. — Если вы еще раз попробуете распускать слухи, будто все эти годы я служил вам, я сумею вам ответить. Вы меня знаете.
Его преосвященство задумался, но в конце концов в знак согласия кивнул. Господин де Броссар, удовлетворенный подобным ответом, слегка смягчил тон:
— А теперь о деле. О чем вы хотели со мной говорить?
— Я хотел посоветоваться, но теперь даже не знаю… Вы, возможно, заметили, что мой племянник Анри несколько избалован?
— Это мягко сказано, — усмехнулся Броссар.
— Знаете, друг мой, вы вправе на меня сердиться — из-за друзей, я имею в виду. В наше время только дружба способна поддержать человека в жизни, а без друзей человек становится еще более одинок и несчастен, чем без родственников.