«Бог, король и дамы!»
Шрифт:
На первый раз адмирал решил не говорить, что для удачи предприятия полагает необходимым обращение графа де Лош в протестантизм. По мнению Колиньи молодой человек мог и сам об этом догадаться.
— А теперь идите, принц, я не требую от вас немедленного ответа, — уверено провозгласил адмирал. — Что касается меня, то я постараюсь разузнать что-нибудь о шевалье де Бретее. Впрочем, даже если он и не проезжал через Наварру, стоит ему услышать о войне в Нидерландах, как юноша немедленно явится на поле брани — вскоре туда отправятся все люди доблести и чести. Уж там то вы его не упустите…
Адмирал сделал больше, чем обещал. Во-первых, как человек, безраздельно правящий
Шевалье Жорж-Мишель также не разочаровал адмирала. На следующий день после увлекательной беседы граф де Лош сообразил, что в протестантских Нидерландах и правитель должен быть протестантом.
Нельзя сказать, будто необходимость обращения очень расстроила графа. В конце концов даже Гизы чуть было не поменяли веру лет десять назад. Нет, само по себе обращение не смущало шевалье. Жоржа-Мишеля смущало то же, что и князя-архиепископа Меца до него — унылое сукно, шерстяные чулки, отсутствие галунов, вышивок и кружев, грубые башмаки без пряжек и темный цвет одежд. Вообразить же Аньес в безобразном полотняном чепце шевалье и вовсе не мог.
Не на шутку встревоженный возникшим препятствием, Жорж-Мишель поспешил к Колиньи. Суровый протестант пожал плечами:
— А почему, принц, вы говорите об обращении, а не о возвращении в истинную веру? Ваша матушка протестантка, точно так же как и ваша тетушка, и бабка. Все эти строгости необходимы для проверки искренности веры прозелитов, но вы то к ним не относитесь. Для вас речь идет не о смене веры, что и правда выглядит не слишком достойно, а о возвращение в лоно материнской веры. Или вас смущает необходимость посещать проповеди пасторов? Полноте, молодой человек, это паписты сочиняют о наших проповедниках всяческий вздор. Пойдемте со мной и вы сами увидите, где правда.
Все еще с сомнением качая головой, Жорж-Мишель принял приглашение адмирала и с удивлением обнаружил, что протестантское богослужение оказалась много занимательнее, чем он предполагал. Интересу графа способствовала тема проповеди: богоизбранность князей, призванных одержать победу над Злом, и получить в награду Землю Обетованную, текущую молоком и медом. Жоржу-Мишелю казалось, будто устами проповедника с ним беседует сам Господь Бог, и подобное внимание Всевышнего было очень лестно. Когда же Колиньи между делом сообщил, что хотя у гугенотов и нет святой воды, которую можно подавать хорошеньким прихожанкам, зато они не мешают своим дочерям посещать религиозные диспуты, Жорж-Мишель пожелал немедленно посетить один из таких вечеров. Результат превзошел все ожидания графа. Возможно, переговоры о свадьбе принцессы Маргариты и принца Беарнского шли не слишком активно, зато обсуждения будущего похода в Нидерланды проходили между Колиньи и графом де Лош чуть ли не каждый день. Адмирал расспрашивал Жоржа-Мишеля о характере короля Карла и его ближайших советников, познакомил со своим зятем Телиньи, с которым шевалье быстро свел дружбу, представил всем видным протестантским полководцам и вельможам, и всем самым уважаемым пасторам.
Граф де Лош редко посещал проповеди, зато не пропускал ни одного религиозного диспута. В результате подобного усердия королева Жанна стала все чаще улыбаться племяннику, пасторы считали его образцовым дворянином-гугенотом и постоянно ставили в пример принцу Беарнскому, а Колиньи дошел до того, что как-то назвал своим возлюбленным сыном.
Только Генрих де Бурбон с возрастающим ужасом следил за двоюродным братом, который, по его мнению, говорил, действовал и даже думал в точности, как адмирал де Колиньи. Принц Беарнский не знал, как пробудить кузена от странного забытья, а еще юноше хотелось в Париж и он с испугом размышлял, не забыл ли Жорж о главной цели приезда — ведении переговоров о предстоящем браке с мадам Маргаритой. К сожалению, кузен почти все время проводил с адмиралом или его зятем, а матушка никак не могла дать твердый ответ, согласна она на брак или нет.
Наконец, ни сказав ни «да», ни «нет», королева Наваррская принялась расспрашивать племянника о парижских модах, ибо не могла дать согласие на брак, не будучи уверенной, что сможет предстать перед французским двором во всем великолепии государыни. Жорж-Мишель с радостью принялся просвещать тетушку и неожиданно помрачнел. Моды, о которых рассуждал шевалье, были трехмесячной давности. Его сиятельство вспомнил о переговорах, об инструкциях мадам Екатерины и почтительно поинтересовался у королевы, когда она намерена дать ответ. По прошествии еще двух недель ответ был получен и довольный успехом Жорж-Мишель начал собираться в дорогу.
Настроение молодого человека было отличным. Королева Жанна почтила его своим благословением. Адмирал де Колиньи дал множество полезных советов, а также снабдил будущего правителя Нидерландов адресами пасторов в Париже, Лоше и Барруа. Телиньи обещал продолжить дружбу в Париже, а Анри просто от души обнял. Графа де Лош ждала Франция, а потом — Нидерланды. Поход за корону начался.
Глава 51
«И ты, Брут…»
Королева-мать была счастлива. Успех в Наварре и прекращение гражданской войны вскоре дополнились новой радостью: буйные поляки, не так давно лишившиеся короля, предложили трон ее любимому сыну. Королева плакала от счастья, и в своей радости не заметила, какие перемены произошли с графом де Лош.
Гаспар де Колиньи не зря часами беседовал с шевалье, не зря соблазнял богатством Нидерландов и королевским венцом. Вернувшись в Париж, молодой человек покорил короля Карла рассказами о доблести его недавнего врага и очаровал речами о подвигах и славе. Его величество заранее боготворил Колиньи и мечтал об освобождении от материнской опеки. Желая сделать приятное адмиралу, Карл отдал тайный приказ набирать войска и оснащать галеры, согласился принять депутацию от мятежных нидерландских провинций и даже отправить к принцу Оранскому тайного посла. Молодые люди были счастливы, и это чувство было столь непривычно для французского короля, что его величество готов был перевернуть небо и землю, лишь бы только не вызвать неудовольствие вчерашнего врага.
Екатерина не подозревала о замыслах сына, погрузившись в предсвадебные заботы. Тревожное молчание папы римского, упорно не желавшего присылать разрешение на брак католички и гугенота, хлопоты с портными, вышивальщиками, ювелирами, поэтами, музыкантами, архитекторами, садовниками и певцами кого угодно могли довести до изнеможения. Королева-мать желала, чтобы свадьба дочери стала образцом для всех христианских принцесс и заставила позеленеть от зависти королевские дома Европы. Еще никогда Екатерина не проводила так много времени у астрологов, предписывая им выбрать самый благоприятный день для сочетания молодых. Никогда так не заботилась о применении симпатической магии, призванной уничтожить всякое вредоносное влияние на свадьбу и сделать брак дочери удачным и спасительным для Франции.