Бог нам не поможет
Шрифт:
Его взгляд был все еще обращен в никуда, но из небесно голубых стекляшек потекли слезы. Сибил, сглотнув комок горечи, подступивший к горлу, со злостью и болью смахнула слезу со своей щеки. Она не хотела плакать, но слезы не спрашивали ее и продолжали скатываться на колени отца.
Когда она опомнилась, то обнаружила себя рыдающей на его коленях, а рука отца бережно лежала на ее голове. Он успокаивал ее, поглаживая по каштановым густым волосам.
–Ты здесь, папа! –обрадовалась Сибил. –Ты со мной!
Словно благодать сошла на Сибил в тот момент. Ей внезапно стало легко и светло на душе. Будто ангел коснулся ее своим крылом и благословил ее. Сибил переполняла нежность к отцу. Она поднялась с колен, очень нежно поцеловала его руки и улыбнулась своей волшебной сияющей улыбкой. В этот момент отец смотрел на нее совсем не пустым взглядом. Глаза излучали то самое чувство, которое испытывает каждый родитель, который впервые видит свое дитя после долгой разлуки. И сейчас этот взор был таким же, как и много лет назад, когда Сивирен смотрел в глаза своей малышки.
Профессор всегда боготворил Сибил. Она была его космосом, его вселенной. Иногда он утверждал, что Сибил была дитем звезды, которое было зачато и рождено на земле.
И девочка впитывала каждое его слово. Малышка имела потрясающую способность к быстрому усвоению информации. Уже в три года профессор заметил, что она проявляла потрясающие способности в освоении математики, а также лингвистические таланты.
Папа устраивал ей химические опыты, они проводили эксперименты по физике. Но больше всего Сибил интересовалась работой отца. Сивирен гордился дочерью и в тоже время боялся, что она захочет пойти по его стопам. Судьбу генетика он ей не желал, а потому старался отвлекать дочку от своей работы и нагружал ее книгами.
Однажды, прочитав сказку «Лягушка-царевна», девочка настолько была потрясена разыгравшимися в книге событиями, что в течении нескольких недель была одержима поиском Кощеева логова и искренне полагала, что все лягушки и ящерицы могут говорить на человеческом языке.
К 7 годам Сибил помнила наизусть все русские, европейские сказки, а также предания и легенды других народов. Она знала почти все старославянские, кельтские, древнегреческие, египетские мифы и всех народов двуречья. Сибил учила поэзию и читала наизусть поэмы и баллады. Ее память хранила тысячи легенд и исторических событий, которые трансформировались в образы, переплетались друг с другом и складывались, словно пазлы в одну большую картинку.
Иногда профессор заставал дочку над изучением знаменитых маршрутов полярных экспедиций и карт, а иногда он видел ее записи и инструкции по выживанию в различных климатических условиях. Сибил не ходила гулять с детьми, как все ее сверстники. Она не навещала друзей, потому что их у нее не было. Девочка жила, словно в другом измерении. Часами она могла сидеть, записывая свои мысли и грустить. В такие минуты профессор бросал всю работу и проводил время с дочкой, объясняя природу ее тревоги и волнения. Они обсуждали будущее и прошлое разных народов и стран. Часами могли говорить о космосе и планетах. Они рисовали свои карты и записывали события в своем хронологическом порядке. А перед сном папа садился к ней на краешек кровати, открывал книгу, одевал очки и начинал читать сказки, каждый раз начиная с одной и той же фразы: «В одном царстве государстве жили-были…». Его голос всегда успокаивал малышку и настраивал на добрый сон.
Сказки Сибил воспринимала по-особому. Это было единственное пространство, где все действия имели для нее законченные действия. Добро всегда побеждало зло. Они учили девочку образности, который соединял в себе множество духовных уровней. И поэтому отец говорил с дочкой только на русском языке, прививая ей любовь к языку с детства.
–Папа, а правда, что русский язык нынче не такой богатый, каким он был дан людям? – спрашивала маленькая Сибил.
–Да, малышка, – отвечал, вздыхая отец. – В прошлом он был намного сильнее и могучее. Язык дает своему народу великую волшебную силу, которая заключена в образности. Без нее он становится «без образным», понимаешь, солнышко. То есть без образа. Кроме того, в нем, как и в сказаниях сокрыт генетический код глубинной памяти народа. Тому, кто осилит код, откроется настоящая истина.
–Какой код, папа? – интересовалась любознательная Сибил.
–Генетический, милая, а теперь спать! –улыбаясь отвечал отец.
И, засыпая, воображение Сибил рисовало картины разных народов севера, а также индейских и африканских племен, живущих далеко в жарких джунглях, которых угнетали и порабощали, заставляя говорить на совершенно чуждом им языке нового света и поклоняться совершенно иным богам. А папа сидел рядом, охраняя сон малышки и поглаживая ее маленькие ручки.
У Сибил снова потекли слезы. Застилая глаза, крупные капли стекали по щекам. Ей было трудно понять, шел ли все еще ливень или это ее слезы искажали видимость через оконное стекло. Образ отца так и стоял перед ее взором и, оттого делалось еще больнее на душе. А в его глазах, которые сознание Сибил проецировало на стекле, она видела дождливую улицу Нью-Йорка, блеск огней небоскребов и черное небо над городом.
Человеческая память очень короткая. Все быстро забывается. Сейчас ей стало по-настоящему страшно, что воспоминания об отце совсем скоро станут не такими яркими. И, хотя, они приносили ей нестерпимую боль, Сибил хотелось сохранить каждую крупицу, что связывала ее с папой. Это все, что ей оставалось.
Боль и злость грызли ее изнутри, заставляя гореть желанием найти убийцу. Сибил понимала, что полиция, имея в своем арсенале даже самые передовые методы, не сможет выйти на такого рода преступника, а значит, ей придется действовать своими силами. Девушка видела, на что преступник был способен, а потому ей необходимо было все очень тщательно обдумать и спланировать, иначе в случае провала, ей грозила таже печальная участь, что настигла ее папу. Но это не останавливало ее ни на секунду. Вот если бы только она могла проникнуть в дом профессора! Сибил помнила, что в его лаборатории хранилась масса полезных инструментов и приборов, которые помогли бы ей в ее обстоятельствах. Под полом она сама лично спрятала самозарядный пистолет five-seven – боевое оружие отца. Имея дульную скорость почти в 700 метров в секунду, FN специализировался на поражении бронежилетников и для военных являлся оружием последнего шанса. Именно таковым он для отца и явился бы, если бы тот мог защищаться.
Управляться с огнестрельным оружием отец ее научил еще в детстве, но носить его с собой не позволял. И Сибил, глубоко уважая отца, никогда не смела его ослушаться. Впервые, она пожалела, что не сделала по-своему. Возможно, в тот роковой вечер, ее непослушание спасло бы ему жизнь.
Но сейчас появляться в том районе было слишком опасно. Убийца мог легко выследить ее и, поэтому ей придется обходиться своими силами и использовать те знания, что имелись в данный момент.
Она вздохнула. Слезы закончились, оставив ей распухшие красные глаза. Сибил подошла к окну. Ливень не прекращался и, казалось, только набирал обороты. Ее машина, которую она попросила припарковать в квартале от места теперешнего нахождения, появилась точно в оговоренное время и виднелась из окна. Это немного обрадовало девушку, потому как автомобиль ей был необходим и очень скоро она собиралась им воспользоваться.
Детектив Росс, припарковавшись рядом, наблюдал как незнакомец в желтом плаще оставил форд Сибил стоять на стоянке и двинулся дальше по тротуару. Росс последовал за ним. Нагнав сзади «желтый плащ», детектив толкнул преследуемого в проем между домами и прижал его крепко к стене. Одного выражения лица хватило Россу, чтобы получить информацию. Человек испугался и, словно маленький ребенок выложил все, что знал.
А знал он, как выяснилось, немного: ни имени, ни адреса. По его свидетельствам вчера поздно вечером некая девушка в черном плаще заплатила ему, чтобы тот перегнал машину с одного адреса на другой. Парень выполнил работу и получил вторую половину суммы, которую она зачислила ему на сотовый номер. Ключи он оставил в машине под ковриком. Росс потребовал показать ему номер отправителя, но к сожалению, никакой информации не удалось определить. Отпустив парня на все четыре, недовольный детектив вернулся обратно в машину.