Бог нам не поможет
Шрифт:
Девушка была умна и имела потрясающие аналитические способности. Единственной странностью, что окружающим сразу бросалось в глаза – манеры поведения, как и мировоззрения Сибил больше соответствовали умудренной женщине, нежели молодой. И хотя, она обожала веселиться, в компании сверстников девушка откровенно скучала. Это и понятно, ведь как могло быть взрослой женщине интересно среди детей.
И никто даже и не догадывался, что в действительности возраст этой молодой особы приближался к отметке 41. Да. Биологически Сибил не старела. Ее отец не только знал об этом. С его подачи это и началось, когда он собственноручно остановил процесс старения в ее генах, что с самого рождения девочки хранилось в глубокой тайне. И Сибил тоже намеревалась продолжить эту традицию. В противном случае, она бы стала популярным экспонатом или игрушкой в руках ученых мужей.
Сознавая, что друзей у нее, возможно, никогда не будет, в виду ее постоянной молодости и зрелости одновременно, она все же не принимала это за драму. Девушка вообще, относилась к жизни несерьезно. То, что она не старела, Сибил даже радовало. Ведь ей это давало огромное преимущество во времени. За многие годы она убедила себя в том, что звезды дали ей этот дар или проклятие для того, чтобы она успела закончить свою миссию. Поэтому, внутреннее время не особо ее волновало, хотя она в полной мере осознавала ему цену и тратила только с пользой и выгодой, обменивая его на информацию.
Сибил была страстной открывательницей нового и неизведанного, а потому все свое время посвящала изучению и чтению чего-то нового. Книги были ее друзьями и учителями. Она не отдавала предпочтения определенному жанру или писателю, а старалась читать все, что ей попадалось на глаза на волновавшие ее темы. Но в одном она все же была ярой фанаткой.
Сибил обожала мифы, легенды и сказки народов мира. Она, словно черная дыра поглощала любую информацию, касающуюся данной области. Это не только было ей интересно. Она с полной серьезностью относилась к такому роду информации и с детских лет полагала, что именно в сказаниях и народных преданиях содержались спрятанные реалии бытия, не искаженные ложными историческими данными. И взрослея, девушка только больше убеждалась в своей правоте. Другие бы назвали это сумасшествием или глупостью и Сибил это хорошо понимала, а потому особенно не распространялась о своих существующих взглядах на реальность.
Сказки и мифы были ее главными путевыми нитями в расследовании, которое она продолжала весьма длительное время. За 20 лет поисков ответов на свои вопросы, Сибил продвинулась достаточно далеко. Картина, которую она получила в результате своей расследовательской миссии, возложенной на себя собой и отцом, получилась масштабной и исчерпывающей. И если бы не убийство отца, которое ее сильно пошатнуло, она бы так и шлепала дальше, бесстрашно смотря на новые горизонты. Но теперь Сибил действительно не была уверена в правильности своих действий. Отец поплатился своей жизнью, пытаясь остановить безумие, творящееся в мире, и теперь, возможно, опасность грозила и ей.
И в этот дождливый поздний час, завернувшись в теплый плед в мягком кресле у высокого окна с видом на ночной город, мисс Сивирен мысленно составляла план дальнейших действий. Эту неделю она просто должна была отсидеться здесь, в безопасном месте, где ни одна душа не смогла бы ее найти. Ее убежище находилось в самом сердце Манхеттена, а отец всегда говорил, что если хочешь что-то спрятать, положи на самое видное место. А уж куда виднее, чем в сердце Нью-Йорка…
Это были скромные апартаменты, купленные на деньги ее отца и зарегистрированные на немецкого гражданина, друга профессора. О том, что у Сибил была квартира, знали только трое: она, отец и его друг по имени Алфи Бом. Отец считал, что приобретение недвижимости, таким образом, сохранит тайну о ее обитателях.
Сибил вспоминала отца каждую минуту. Если бы она только могла предотвратить его гибель! Ведь она навещала его в ту злополучную ночь и с убийцей могла встретиться лицом к лицу. Но что бы Сибил смогла сделать, окажись она перед убийцей? У нее не было ответа на вопрос, а только сожаление, что это трагическое событие она не предугадала.
Ей ужасно хотелось попрощаться с папой, но она понимала, что если появится на похоронах, то обнаружит себя и привлечет внимание к своей персоне, чего никак допускать было нельзя. Но затем ее осенило. Что если она переоденется и использует грим? Постоит в сторонке и исчезнет. Хотя бы таким образом ей удастся проводить отца в последний путь. Ведь он был единственным родным для нее человеком.
Теперь, когда она осталась совсем одна, Сибил чувствовала себя обнаженной. Ее защитная рубашка будто бы была неожиданно сорвана и предана огню. С папой ей было не страшно. И, хотя, профессор на протяжении 10 лет страдал слабоумием, он продолжал заботиться о дочери. Сибил в свою очередь делала все возможное, чтобы его вылечить. Возила по клиникам в надежде, что память к нему вернется в полном объеме, но шли годы, он старел, и никто не мог помочь. Правда частенько у него происходили вспышки озарения и память к нему частично возвращалась. Когда он смотрел в родные ему глаза дочери и слышал любимый голос, говорящий на родном русском, происходило чудо, будто бы Сибил посредством языка активировала его мозговую деятельность. Казалось, в те минуты отец выздоравливал, и его разговоры были полностью адекватными, хотя, и очень недолгими. Но даже этого Сибил было достаточно. Для нее такие просветления были свежим глотком и лучиком надежды, что однажды память вернется к отцу, и все станет, как прежде.
Но годы шли, надежда угасала. Профессор все больше времени оставался в своем мире, блуждая по иллюзорным туннелям разума в поисках выхода из него, а дочь все меньше поддерживала мечту о его возвращении в реальный мир.
Незадолго до убийства отца, Сибил, как обычно его навещала. Тогда она была сильно расстроена его полной фрустрацией. Отец сидел в своем любимом кресле, слушал музыку и бубнил себе под нос какие-то сложные математические вычисления. Вдруг неожиданно для Сибил, он словно очнулся ото сна и с тревогой обратился к дочери с абсолютно вменяемым видом:
–Сибил, запомни имя! Ты должна отыскать человека с этим именем. Сибил, слышишь, Сибил!
Дочь, кивала и смотрела в глаза отца с готовностью выполнить все, о чем бы он не попросил. Профессор говорил с долгими паузами, концентрируясь на своих мыслях, что давалось ему с большим трудом:
–Он поможет тебе, Сибил.
–Папа, кто он? – спрашивала она отца, держа за руку.
Профессор зажмурился, нахмурив лоб, затем распахнул глаза, округлил их, словно чего-то испугавшись, и произнес: – Гора, гора света. Гора света! – повторял отец вновь и вновь, а потом замолчал и снова впал в свой привычный транс.
Сибил, успокаивая, гладила его по руке. Ей было горько смотреть на отца в таком состоянии, в котором он напоминал ей живую куклу. Дочь продолжала искать своего папу в его отсутствующем взгляде, но он казалось больше ее не видел. Глаза профессора превратились в две голубые стекляшки, такими же пустыми, как оконные стекла. Сибил стало нестерпимо больно.
–Папа, ты где-то далеко во тьме, и ты не можешь выбраться, но я знаю, ты слышишь мой голос, -произнесла она по-русски. – Я всегда с тобой, слышишь? Твоя Сибил всегда будет рядом, где бы ты ни был. Папа…