Бог не Желает

Эриксон Стивен

Штырь поморщился, отводя глаза.
– Какая утешительная мысль.

– Полагаю, - небрежно бросил Омс. Потом снова пожал плечами.
– Ну, мне лучше отвести коня в стойло. А затем палатка и добрый сон...

– Не сейчас, - прервал его сержант.
– Капитан созывает сбор.

– Снова трепаные приказы? Нас только что серьезно высекли. Мы зализываем раны, стараясь не видеть пустые места за столом. От роты осталось три драных взвода, а они хотят снова послать..?

Штырь лишь шевельнул плечами.

Омс еще посмотрел на него, затем

начал озираться.
– Это место наводит на меня дрожь. Ну, одно дело трупы на поле битвы - погибли скопом, за половину дня. Это наша роль, наша работа, и лучше сразу смириться. Так? Но кладбища. Поколения мертвецов, одни на других и так далее. Сотни лет. В тоску вгоняет.

– Неужели?
– отозвался Штырь, глядя на Омса с непроницаемым лицом.

– Привкус... ну, чего-то такого. Тщетности?

– Почему бы не постоянства?

Омс содрогнулся.
– Ага. Мертвого постоянства.
– Он помялся.
– Сержант, думал когда-нибудь о богах?

– Нет. А нужно было?

– Ну, они ли нас создали? А если да, на кой хрен? И как будто первого раза недостаточно, они лезут в наши дела. Как будто не могут отстать и оставить нас в покое; словно клятый опекун, не желающий уйти с праздника, и вот ты втюрился в красотку и она не прочь и вы вместе ищете, в какие бы кусты залезть, но...
– Видя недоумевающее выражение лица сержанта, Омс позволил мысли улететь прочь. Потер глаза и глуповато улыбнулся.
– Искар побери. Устал.

– Скачи в конюшни, Омс, - велел Штырь.
– Может, успеешь перекусить.

– Ага, поспешу.

– И поздравляю с хорошо выполненной... миссией.

Омс кивнул. И сел в седло.

Белое солнце ослепительно сияло в белом небе, а ведь еще не полдень. Булькала вода, текущая в узкой траншее у стены. Копошившийся во дворе петух издал сдавленный крик и зловеще замолчал.

Водичка стояла, следя, как здоровенный широкоплечий солдат ищет путь в кольчугу. Вот опять железные звенья вцепились в длинные грязные волосы, выдирая их там и тут на голове и на груди. Золотистые завитки выделялись на фоне голубоватого железа. Он никогда не стонал, проделывая это, однако рывки были достаточно болезненными, чтобы заставить лицо покраснеть, а глаза увлажниться.

Надев, наконец, кольчугу и пуще опустив покатые плечи, он подобрал пояс с оружием. К бронзовым полоскам ножен каким-то образом успели пристать те же рыжеватые волоски. Туго застегнув пояс над бедрами, он помедлил, почесывая сломанный плоский нос, украдкой утерев слезу в левом глазу; затем отряхнул потертые кожаные штаны и поглядел на нее.

– Искарова хромота, Фолибор. Мы всего лишь идем в командный шатер.
– Она указала на главный плац форта.
– Туда. Как и всегда.

– Всегда верил, что упреждение есть солдата спасение, Водичка.
– Он щурился, разглядывая плац.
– К тому же самые опасные пути - те, что кажутся легкими. А Кожуха брать? Он в отхожей яме.

Водичка скорчила гримасу. Кожух заставлял ее нервничать.
– Ну и давно он там сидит?

Пожимая плечами, Фолибор отозвался: - Не поймешь, долго ли потребуется.

– Что, совсем скрутило?

– Вовсе нет. Я ж сказал, он в отхожей яме.
– Пауза.
– В самой яме. Уронил туда амулет, что дала бабушка.

– Амулет с надписью? Той, что говорит "убейте пацана пока не вырос?" Что это за доброе пожелание? У Кожуха с головой не всё в порядке, помяни мое слово.

Фолибор снова пожал плечами, с обеспокоенным видом.

– Да ладно. Идем. Не думаю, что капитана осчастливит Кожух в дерьме.

Они двинулись.

– Плюнь на остальных, - начал Фолибор.
– Лично я уважаю твою природную смекалку.

– Мою что?

– Природную смекалку.

Она удивленно глянула на солдата. Тяжелая пехота - странный народ. Что именно делает бронированные кулаки любого взвода такими необычными? У них ведь одна задача, а именно встать перед любым надвигающимся мальстримом, выдержать натиск и огрызнуться. Просто.

– Вам даже не нужно знать грамоту, - сказала она.

– Снова начинаешь? Слушай, читать - это легко. Что тяжело, так это обращаться со словами в голове. Подумай. Десять человек читают одни и те же треклятые слова, но уходят с десятью разными толкованиями.

– У-гу.

– Вот почему есть правило: не давать тяжеловесам писаных приказов.

– Потому что вы смутитесь.

– Точно. Нас поймают эти толкования, нюансы, ссылки и допущения. Одни проблемы. Что капитан имеет в виду на деле? Когда он пишет, скажем, "выйти вперед". В какой перед? А если я задолжал ростовщику, поганой акуле, и на меня уже напустили псов? Тогда было бы точнее приказать "отходи вперед", верно? То есть, должен ли я отнести приказ к себе лично или...

Она искоса глянула на него. Слишком большой, чтобы уютно чувствовать себя рядом, костяные надбровья и тяжелая квадратная голова, под лохмами плоское лицо, которое поглотила рыжая борода, видны лишь широкий нос и крошечные голубые глаза с мягкими ресницами.
– Ты о Первом взводе, да? Тяжеловесы выполнили приказ, только через ползвона все они были мертвы. Да?

– Я не о том, что было с Первым. Это лишь пункт в списке возможного. И ты, возможно, знаешь больше меня.

– Так что случилось с Первым, Фолибор?

– Меня спрашиваешь? Откуда мне знать? Откуда кому-то знать?

Она скривилась.
– Кто-то знает.

– Так ты твердишь. Слушай, забудь Первый. Они ушли. Померли. Реальная мясорубка.

– Какого рода?

– Реального рода.

Они уже были поблизости от шатра, когда капрал Снек выскочил сбоку и перехватил их.
– Вас-то я и искал!

Водичка подмигнула в ответ значительному взгляду Фолибора. Эти его предостережения. "Легкие пути".

Снек пытался подтянуть пояс, недоуменно гладя толстый живот, будто удивляясь сему неожиданному явлению.
– Где Кожух? Нам нужен полный взвод. Капитан ждет.