Бог счастливого случая
Шрифт:
В конце дороги показалась чья-то фигура. Полная, с оттопыренными в стороны руками и осторожно, неуклюже ступающими ногами. Лица не видно, но и по телосложению понятно – не принц. Фигура приблизилась, и Лина мысленно поправила себя: не принцесса. Потому что это была женщина. А еще через несколько шагов женщина взвизгнула и, позабыв об осторожности, бросилась к Лине.
– Каролинка! – это была Милка.
Охваченная радостью узнавания, Каролина попыталась удержать подругу, не справилась, и девушки с хохотом повалились
– Ты, случайно, не того? – осторожно спросила Милка.
– Чего – того? – засмеялась Лина. – Хочешь спросить, не сошла ли я с ума?
– Точно! Только сумасшедший разгуливает ночью по морозу.
– Значит, мы с тобой, Никифорова, обе сумасшедшие, – Лина засмеялась, чмокнула Милку в щеку.
Эта версия нравилась ей больше, чем рассказ о матери, вышвырнувшей ее за дверь, словно нашкодившего кота. Хотя, если быть справедливой, никто ее за дверь не вышвыривал, она сама…
– Я хотела спросить, не беременная ты? – решила расставить точки над «i» Милка. – Я – да, а ты? Уж очень ты смахиваешь на изрядно беременную.
– Беременная, – тихо сказала Лина, готовясь к повторению шквала вопросов об отце ребенка.
Но Милку интересовало другое.
– И когда рожать? – спросила она, внимательно разглядывая Лину, словно в глаза у нее был вмонтирован аппарат УЗИ.
– В конце марта!
– Здорово! Каролинка! Вот здорово! А у меня в начале апреля! Может, вместе родим. Будем вместе в колясках катать! Представляешь, как здорово!
Говорила она слишком громко, и веселье казалось Лине несколько нарочитым. Нет, конечно же, Милка искренне радовалась встрече, но что-то омрачало эту радость.
– Ты куда сейчас? – спросила Милка.
– Не знаю, просто гуляю.
– Знаешь, пошли ко мне. Чаю попьем. Все лучше, чем снег топтать.
– А Олег что скажет? – осторожно поинтересовалась Лина.
– Видный, что ли? Так мы не к нему, к мамке моей. Задрал меня этот Видный, и, похоже, окончательно.
– Подожди, вы что, поссорились? – Лина остановилась, взяла подругу за рукав, вопросительно заглянула в глаза.
– Не обращай внимания. Это не в первый и не в последний раз. Знаешь, что лучшее в отношениях с парнем?
– Что?
Милка освободила руку из Лининых пальцев и медленно побрела по дороге, роняя на ходу:
– Самое лучшее – это первый поцелуй. А потом начинается муть голубая: отношения, секс, свадьба, дети, носки, жратва… – она остановилась, запрокинула лицо к небу и жалобно завыла:
– У-у-у-у! Ненавижу-у-у-у!
И пошла дальше так быстро, что Лина едва поспевала за ней.
– Мил, может, не надо так, сгоряча? Завтра по-другому посмотришь на все это, – задыхаясь от быстрой ходьбы, крикнула в спину подруги Лина и остановилась, пытаясь отдышаться.
– Если
– А ребенок? Он же тоже имеет право решать! – привела последний довод Лина.
– Вырастет и решит. Захочет жить с отцом – отпущу. Если он к тому времени не сопьется окончательно.
– Постой, он что – пьет? Я не думала…
– Так и я не думала. А он как начал на свадьбе, так со стакана и не слезает. Хорошо хоть ребенка по трезвому сделали, а то получился бы урод.
От последней фразы у Лины по спине побежали мурашки. По трезвому! А у нее все с точностью до наоборот.
Кто точно выпил, так это Милкина мать.
– Девчонки, привет! – радостно приветствовала она дочь и Лину. – Что, не сидится у мужа под боком? А это кто у нас такой? – Пальцы Никифоровой-старшей принялись расстегивать Линино пальто. – Признавайтесь, замерзли? Может, по рюмочке?
– Мама, – с укором оборвала мать Милка, – ну сколько можно!
– Да я совсем чуть-чуть, – женщина улыбнулась. – Чуть-чуть не считается. Правда, детка? Тебя как зовут?
– Лина.
– А меня Галина. Можешь называть меня тетя Галя. Смотри, как здорово: Лина – Галина. Прямо стихи?
– Лина? – переспросила Милка.
– Это девчонки в училище так придумали, – объяснила Лина, – а мне нравится. Лучше, чем Каролина.
– Здорово! Я тебя тоже буду так называть – Лина. Хорошо?
Потом они пили чай с вареньем и булками. Довольно вкусными булками.
– А ты сама откуда, Лина?
– Мам, я же тебе говорила, – поспешила ответить Милка. – Лина в Андреевске учится, в медицинском училище.
– Это хорошо, что учится. Учиться, учиться и учиться! – не без иронии в голосе заявила Галина. – Вот у меня дочь не хочет учиться. Замуж захотела. А я ей говорю: замуж-то – оно не напасть, лишь бы замужем не… Того… – Галина помотала головой в поисках ускользнувшей мысли. – А у тебя, к примеру, есть муж?
– Мам, ну хватит! Какая разница – есть, нет?
– Никакой, – согласилась мать. – Мужа нет, а ребеночек?
– Ребеночек есть, – успела ответить Лина. – Это мой ребеночек.
– Вот и у нас есть ребеночек, – мать выразительно кивнула.
– Все, мам, – Милка в зародыше оборвала неприятный разговор, – мы пойдем спать.
– Идите, – покладисто согласилась мать.
В Милкиной комнате было тепло и уютно. Скользнув под одеяло в розовом пододеяльнике с огромными красными сердцами, Лина сразу уснула. Сквозь сон она слышала какой-то стук. Может, еще кто-то пришел угоститься булками Никифоровой-старшей, а может, это ветер стучал в окно.