Бог в поисках человека
Шрифт:
Церковь со своей стороны определена посредством единственного в своем роде, внутреннего отношения к Иисусу Христу. Святоотеческое богословие существенно развило это положение, обратившись к библейским образам. Церковь, дом Божий, есть в то же время «невеста Христова». Здесь ближайшим образом принято во внимание совершившееся по благодати избрание и призвание; но, с другой стороны, здесь можно уловить также указание на некий предварительный статус: «Брак совершен; Церковь – невеста, но она еще не вполне чиста. […] Соединение, которое должно совершиться в едином (Святом) Духе, еще не исполнено. Церковь тоже должна силою Духа пережить свою Пасху смерти и воскресения. Ее брачный пир будет завершен только в эсхатологии. Она тоскует по этой [полноте]. Она обладает Духом только как чем-то данным предварительно» [882] . – Традиция, таким образом, поскольку она живет в Церкви и наполняется этим Духом, несет в себе динамику, движение в направлении eschaton (последних времен). Так что традиция, каковая как церковная traditio обязана своим существованием действию Духа и, живя в Церкви, уклоняется от человеческой творческой воли, в (эсхатологическом) конце станет снова вполне человеческой. Она скрывает в своей глубине человеческую веру, выражение любви Божией, которая «излилась в сердца наши» (Рим 5, 5). Так что динамика Духа заключает в себе эту динамику верной любви. Конгар подхватывает одно высказывание Карла Ранера, которое он называет «великолепным»: «Наша вера простирается за пределы этого мира и наша любовь входит в мир Бога, в Его сердце и вместе с Его сердцем» [883] .
882
Ebd., 210.
883
Ebd., 210.
Традиция, которую
884
J. Bunnenberg, Lebendige Treue zum Ursprung. Das Traditionsverstandnis Yves Congars (WSAMA. T 14). Mainz, 1988, 363.
885
Y. Congar, Im Geist und im Feuer. Glaubensperspektiven. Freiburg i. Br. 1987, 97.
886
J. Bunnenberg, Lebendige Treue.
в) Карл Ранер
Карл Ранер (Karl Rahner) SJ (1904–1984) [887] в своих обширных и тематически разнообразных трудах отводит «традиции» весьма существенное место [888] . Путь к содержательному наполнению и оценке традиции открывает его христология. Откровение Бога о Себе в Иисусе Христе как «абсолютном спасителе» обращено к человеку как своему адресату и для человека совершенно. Карл Ранер пишет: «Это событие спасения […] именуется Иисус Христос, Сын Божий, Божие Слово, которое пребывало среди нас во плоти, будучи поистине человеком как и мы, рожденным и умершим как и мы [рождаемся и умираем]. Эта действительность желает передать себя дальше» [889] . Традиция, чуждая всякой абстракции, есть Он, Иисус Христос. И поскольку его «предание о Себе» тождественно конкретной действительности Его жизни, она должна {303} быть передана дальше в слове, в слове раскрывающейся любви и бытия друг для друга. Как таковая «устная традиция она – абсолютно нормативна и неизменно остается эсхатологической традицией» [890] . Поэтому она также не может быть вверена чему-то единичному и случайному; она – выражение общности жизни и пути, она есть церковь в своем истоке. «Церковь как апостольская Церковь первого поколения, самих апостолов, есть не что иное как действительно услышанная и воспринятая Traditio Иисуса Христа, обращенная к людям. И эта Церковь, само собой разумеется, есть нормативная величина для всех грядущих времен» [891] . От Иисуса Христа традиция, осуществляемая в церковной общине, ведет в будущее. «Церковь апостолов […] есть именно то, что передается по традиции дальше» [892] . Ее ощутимая конкретность – это Св. Писание. «В нем апостольская Церковь себя истолковывает для будущих времен» [893] . Как событие и способ существования традиции Писание постоянно отсылает к живой традиции, «живому существованию Церкви» [894] .
887
Ценную биографию можно найти в: K. H. Neufeld, Die Br"uder Rahner. Eine Biographie. Freiburg i. Br., 1994; W. Altmann, Der Begriff der Tradition bei Karl Rahner (EHS XXIII/34). Bern, 1974.
888
Ср. в этой связи соответствующий Rahner-Register. Под ред. K.H. Neufeld / R. Bleistein. Zurich / Einsiedeln / Koln, 1974.
889
K. Rahner, Heilige Schrift und Tradition. В: K. Rahner, Schriften zur Theologie VI. Einsiedeln, 1965, 121–138, здесь 124.
890
Ebd., 125.
891
Ebd.
892
Ebd., 126.
893
Ebd.
894
Ebd.
Из того, что есть традиция, вырастает задача отграничения и отделения неистинного. В отношении Св. Писания это означает, что оно, как «слово Божие», является достаточным и задает норму (как norma normans non normata – норма нормирующая не нормируемая). Но оно таково как некая критическая инстанция, обладающая собственной властью, исходя из которой можно выносить суждение о проповеди Церкви и, тем самым, о ней самой. Вместе с присутствием Христа в Церкви с необходимостью обеспечена и ее верность одному Евангелию. Писание – объективация Откровения – как Книга первоначальной Церкви само причастно событию Откровения. И как таковая книга Церкви оно остается в Церковь интегрированным, но в церковной проповеди заставляет звучать vox viva evangelii (живой голос Евангелия). Существует авторитетное свидетельство о Священном Писании и авторитетное его истолкование посредством живого слова Церкви, и его учительный авторитет. […] И это свидетельство о Писании само по себе и его авторитетное истолкование никогда не могут быть замещены самим Писанием» [895] . – Здесь высказывания и аргументы Карла Ранера разделяются на те тематические поля, которые надлежит прорабатывать, размышляя о traditio, что и демонстрирует вся глава С.
895
Ebd., 132.
{304} Тем не менее следует прямо упомянуть еще об одном аспекте, который был для Карла Ранера в его размышлениях о traditio чрезвычайно важен. Понимание Писания Карлом Ранером постоянно вовлекает в свой круг человека, обращаясь к которому Бог сообщает о Себе [896] . И поскольку это сообщение – совершившееся в своей полноте в Иисусе Христе – есть средоточие традиции, которое Церковь, как «тело Христово», передает дальше, и именно как Церковь, которая сама как ecclesia apostolica есть эта traditio, традиция остается живым событием сообщения, которое совершается между открывающим Себя Богом и человеком. – Бог встречается с человеком, который посредством своего «сверхъестественного экзистенциала» открывает себя самооткровению Божию как бездонной тайне в сердцевине своего сердца (ср. Лк 24, 32). Откровение, как Божественное сообщение о Себе, есть Евангелие, которое – засвидетельствованное в Писании – как слово Божие должно снова и снова быть действенно выражено в слове. Тем самым, событие традиции раскрывается как служение спасению. Это служение должно быть исполнено Церковью. Она – носитель откровения, в котором и посредством которого постоянная актуализация опыта самоотдачи Бога в Иисусе Христа – как предания Отцом Сына миру – превращается для верующих в собственный опыт спасения. Несмотря на неизбежную относительность и функциональность [своей деятельности] Церковь, тем самым, берет на себя сакраментально-посредническую Божественную задачу: она раскрывает для человека событие благовестия как ему адресованное сообщение от Бога Себе и одновременно освобождает его для жизни последователя [Божия] (как traditio всякий раз своего в единое Божие). «Традиция имеет поэтому не только Божественное начало; она совершается там, где Иисус Христос – всегда присутствующий в опосредующей непосредственности Церкви – возвещается как спасение и где эта Благая Весть, подлинно сохраненная в Священном Писании, достигает человека, а тот, как член Церкви, строит свою жизнь в мире как свидетель этого присутствия Христа в ней Христа» [897] .
896
Ср. Altmann, Tradition, 65–75.
897
Там же, 270: «Ранер недвусмысленно указал на оба эти полюса традиции: с одной стороны, на ее исток в событии Христа, а с другой – на ее цель в жизни верующих».
6. Следствия
Истина Евангелия, исполнение возвещения Бога о Себе в Иисусе Христе, принимается как таковая только там, где она подтверждается в качестве традиции сообщества верующих, Церкви Христовой, {305}, где ее ценностные притязания воспринимаются в этом опосредовании, восходящем к истоку. Как истина, ставшая предметом веры, она, тем самым, находит подтверждение в современной Церкви на основании стойкости веры и компетентности (как дара Духа). Поэтому консенсус, верифицируемый посредством учительского служения Церкви в осуществлении «догматизации», есть в сущности также обеспечение ценностных притязаний истины. Традиция, как предание веры, есть, вместе с тем, передача этого консенсуса, который отделяет [Церковь] от тех, кто этому консенсусу непричастны. Традиция есть, там самым, отделение от ереси, от изложения «истины» теми, кто отделил себя от общецерковного консенсуса. Здесь большинство не рассматривается как некая волюнтаристская величина, ведь истина не была «изготовлена» человеческими руками; но там, где большинство может быть уверенно в присутствии в основании консенсуса Св. Духа, – а здесь речь идет о фундаменте Церкви! – она признает, что соответствующие притязания на значимость обоснованы не авторитетом какой-то численной величины, но действием этого присутствующего в Церкви Духа. Этот Дух легитимирует данный им Церкви авторитет и заодно определенное в своих границах обязательное правило веры (regula fidei). Традиция, как традиция веры, неразрывно связана с Церковью; тем самым, – в отношении совершающегося в Церкви и посредством Церкви всегда действенного благовестия – она опирается на церковное учительство и богословие, каждое из которых осуществляет свое служение на свой манер. «Учительству Церкви присуща компетенция утвердительной фиксации истины, так что при этом оно в такой же мере опирается на богословски опосредованное понимание Писания и традиции, как и на имеющийся консенсус относительно в вере Церкви» [898] .
898
P. H"unermann, Tradition – Einspruch und Neugewinn. Versuch eines Problemaufrisses. В: D. Wiederkehr, Wie geschieht Tradition? "Uberlieferung im Lebensprozess der Kirche (QD 133). Freiburg i. Br., 1991, 45–68, здесь 66.
Актуальное действие Духа и история переплетаются в Церкви и взаимно дополняют друг друга: «свобода Духа и необходимость сообразовываться с исторической формой Церкви и ее традицией вовсе не взаимоисключающие моменты» [899] . Слово и слышание слова, посланность в мир и принадлежность Господу и, наконец, послушание – все это характеризует «служение примирения» (2 Кор 5, 18). Слово привязано к этому служению; точно так же и это служение «не самодостаточно», но «привязано к выстраиванию любви Христовой» [900] . Посланничество и служение выступают гарантами слову, как уже в самые ранние времена [истории христианства] {306} показала борьба с гнозисом. Здесь выходит на свет внутренняя взаимосвязь между traditio и successio, которые даже сводятся воедино в понятии diadoche [901] . «Традиция никогда не означает простое или анонимное традирование какого-нибудь учения, она есть, скорее, живое и связанное с определенной личностью слово, действенное в вере» [902] . И преемство в своей сущности не описывается в достаточной мере словосочетанием «принятие служебной власти». Преемство это «принятие на службу слову, свидетельское служение вверенному достоянию, которое стоит над его исполнителем» [903] . Развитию канона Писания, соединившему апостольские писание в «Писание» и, тем самым, отграничившему их от других «писаний», предшествовал канон истолкования, т. е. «традиция, гарантом которой стало successio» [904] . Живая христианская вера охраняет свою идентичность (как «вера Церкви») «не только, хоть и в добросовестной но всегда неизбежно ограниченной субъективности, но и в привязке к авторитету Церкви, совершающемуся в епископском преемстве» [905] . Возвещение Евангелия стоит выше просто слова, successio verbi есть в то же время successio predicantibus и, тем самым, viva successio. Это преемство имеет свое основание в посланничестве [апостолов], т. е. в личном апостольском преемстве. Апостольское преемство, в которое включен посланец, обретает особую глубинную знаковую насыщенность благодаря идущей от апостольских времен череде епископских рукоположений [906] .
899
D"oring, Grundriss der Ekklesiologie, 232.
900
J. Ratzinger, Das neue Volk Gottes, s. Entw"urfe zur Ekklesiologie. D"usseldorf, 21977, 32.
901
«Преемство, смена, чередование» (греч.). По смыслу приблизительно то же, что латинское successio. – Прим. перев.
902
D"oring, Grundriss der Ekklesiologie, 233.
903
J. Ratzinger, Primat. Episkopat und Successio apostolica. In: K. Rahner / J. Ratzinger (ред.), Episkopat und Primat. Freiburg i. Br., 1961, 45.
904
D"oring, Grundriss der Ekklesiologie 233.
905
J. Ratzinger, Primat 48.
906
См. Деян. 6, 6; 8, 17 и т. д.; Тит 4б, 14; ср. там же, 5, 22. Такое понимание мы находим также в экуменических текстах. См. в этой связи: H. Sch"unne, Amt, Ordination und Sukzession. D"usseldorf, 1977.
Для богословия, которое обретает свое единство в истории спасения, дело идет о сообщении Бога о Себе, совершившемся в Иисусе Христе, «укорененном в истории и засвидетельствованное в многообразнейших формах и свершениях народа Божия» [907] . Именно так богословие хочет осветить различие и единство в истории веры и обосновать его необходимость. История спасения становится в истории живой и конкретной. И поскольку ее открытость единственному и окончательному событию спасения нельзя мыслить как лишенную точек напряжения, выявляется та задача, которую постоянно ставит перед собой богословие. Богословие должно хранить единство со своим истоком того достояния веры, что засвидетельствовано в Писании, сбережено в подлинном, восходящем к апостолам, {307} виде, проверено в учительском служении, исполнено в жизни, учении и богослужении Церкви, – хранить во всех метаморфозах верующего сознания. – Богословие должно отклонять все то, что закрывает себя от необходимой динамики единой веры традиции, истины, которую Церковь, как mysterium и как «народ Божий», исповедует в своем Credo.
907
H"unermann, Tradition 67.
{308} Вместо послесловия
«Бог ищет человека». Там, где эта истина постигается как истина спасения, богословие исполняет свое посредническое служение, от Бога исходящее и одновременно на Бога указующее. Бог – Тот, Кто ищет человека и при этом одновременно побуждает человека «в духе» самому искать Того Бога, который его ищет, – искать и находить. Богословие есть, тем самым, в широком смысле «служение исповеданию», поскольку оно – служение этой в Церкви и благодаря Церкви возвещаемой истине. Поэтому в конце этого учебника мы не можем собрать в собственном смысле «абстрактный» богословский урожай, но скорее, можем достичь того понимания, которое замечательно выразил Карл Ранер, оглядываясь на свою богословскую борьбу и труды своей жизни.
«В конце концов, дело […] не в консерватизме и не в прогрессизме, а в том, чтобы человек действительно пережил близость Бога и справился со своей жизнью, сделав ее жизнью в Боге. Ведь богословие – вовсе не наука ради науки, но служение человеку, который силится отыскать Бога, обратиться к Нему в молитве, силится любить Его. Только тот, кто любит Бога ради Него самого, а не ради своих собственных выгод, может стать христианином, может стать блаженным. А поэтому обо всех важных или неважных вещах в истории богословия нужно судить, в конечном итоге, только с той точки зрения, исполняют ли они это служение человеку ради Бога или не исполняют. Все остальное проходит и не так уж страшно важно. Но это единственное служение можно исполнить по существу во все времена – независимо от того, хороша ли, плоха ли политическая церковная атмосфера, радует она или не радует, – все это не играет здесь никакой роли» [908] .
908
Karl Rahner. Im Gespr"ach. Под ред. P. Imhof / H. Biallowons, Bd. II: 1978–1982. M"unchen, 1983, 219f.