Бог во плоти. Святоотеческое учение о человеческой природе Господа нашего Иисуса Христа
Шрифт:
Блаженный Феофилакт Болгарский близок в своем толковании к святому Иоанну Златоусту. Он делает акцент на отсутствии греховного расстройства в плоти Христа: «Отец послал Сына Своего „в подобии плоти греха“, т. е. имеющего плоть, по существу подобную нашей греховной, но безгрешную. Так как упомянул о грехе, то и прибавил „подобие“»[357].
Святитель Феофан Затворник, следуя общей святоотеческой традиции толкования, обращал внимание на то, что греховность плоти есть «неестественное прибавление», возникшее у людей после грехопадения прародителей, поэтому Господь, воспринимая нашу плоть, отвергнул неестественную для нее греховность, т. е. первородный грех: «У людей плоть обычно была греховная, а у Господа Иисуса непричастная сему неестественному прибавлению. Она была у Него, как естественная плоть всех людей, за исключением неестественной греховности. Почему и сказано: „В
Из приведенных святоотеческих толкований видно, что в Предании Православной Церкви этот фрагмент из послания апостола Павла понимается так, что слова «в подобии» относятся не к «плоти», а к слову «греховной». Таким образом, апостол Павел учит, что Господь имел человеческую плоть, единосущную нам, но чуждую греховного расстройства, к которому причастны все люди по естеству, или, другими словами, Он воспринял человеческое естество без первородного греха[359].
Вторым отрывком, на который обычно ссылались докеты, была фраза из Послания апостола Павла к Коринфянам: «Первый человек — из земли, перстный; второй человек — Господь с неба. Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные. И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного»[360].
Как в первом случае, так и в данной цитате святые отцы никогда не видели указание на призрачность плоти Христа, но, по слову святителя Афанасия Великого, «Господь есть небесный человек не потому, что с неба явил плоть, но потому, что плоть, взятую от земли, соделал небесною»[361], т. е., восприняв плоть, Он воссоздал ее и обожил.
Святой Кирилл Александрийский истолковал это место подобным образом, обратив внимание на то, что Слово Божие снизошло к нам с неба: «Христос называется небесным человеком не потому, будто Он с небес принес тело, а потому, что Слово, будучи Богом, низошло с небес и соделалось подобным нам, т. е. по плоти родилось от жены, между тем и по воплощении не перестало быть гем, чем было до рождения по плоти, именно небесным и с небес, и сущим превыше всех Богом»[362].
Подобным образом изъясняли это место святой Иоанн Златоуст[363], блаженный Феофилакт Болгарский[364] и другие отцы Церкви, так что можно с уверенностью сказать, что этот фрагмент послания, согласно святоотеческому Преданию Церкви, указывает не на призрачность плоти Христа, но на реальность общения свойств Божественной и человеческой природы в едином Лице Спасителя, что и дало повод апостолу Павлу сказать: «Второй человек — Господь с неба»: Христос и как человек называется небесным, и как Бог пригвожден ко Кресту[365] — то и другое по причине соединения двух естеств в одном Его Лице.
Святые отцы настаивали, что учение о какой-либо призрачности плоти Христа недопустимо, ибо, как писал святой Кирилл Иерусалимский, «если вочеловечение Его призрак, то и спасение наше мечта»[366]. Посредством древнейших Символов веры, в том числе и Никео-Цареградского, словами, относящимися ко Христу, — «воплотившагося… и вочеловечшагося» ('e… ) — Церковь свидетельствовала о реальном единосущии человеческой природы Иисуса Христа с нами. Такое общецерковное свидетельство против докетизма имело важное значение, однако к IV веку докетические идеи вновь проявились в ином виде. Если в первые три века христианской истории докетизм сводился к отрицанию единосущия Христа по плоти с нами, то в IV веке докетизм выразился в исповедании ущербной, неполной человеческой природы Господа.
В IV веке христологическое учение в искаженном виде стали излагать Арий и Аполлинарий. Они оба утверждали, что во Христе Логос был вместо человеческой души или ее высшего начала[367]. И один, и другой понимали Христа как единое существо или «природу»[368], но при этом в их христологических представлениях имелось существенное различие. Арий, исповедуя природное единство во Христе, делал вывод о «тварности» Логоса, Который, по его мнению, был лишь высшим «умом» . Аполлинарий же считал, что поскольку человек впал во грех посредством ума , то во Христе эта высшая часть души отсутствовала. Вместо него во Христе был Логос. Таким образом, полагал он, был исправлен и восстановлен в прежнем достоинстве согрешивший человек. Следуя своей логике, Аполлинарий пришел к выводу, что Христос есть «человек небесный», т. е. Логос, соединившийся с особенным человеческим естеством и возвысивший его к Богу[369]. Итак, у Ария и Аполлинария было общее отрицание того, что во Христе существует высшее начало человеческой души — , «и это негативное их согласие привело их к совместному утверждению во Христе полного единства Логоса и плоти — единства тварного, по мнению Ария, и единства небесного, по мнению Аполлинария»[370].
Святые отцы много писали против этих ересиархов, и суть святоотеческой аргументации состоит в том, что для спасения человека недопустима ущербность, неистинность или неполнота какой-либо из двух природ во Христе. Если Христос не истинный Бог, единосущный Отцу, то человек не восстановлен в общении с истинным Богом (против Ария). Если же во Христе ущербная, неполная человеческая природа, то всецелый человек не был спасен (против Аполлинария).
Святитель Григорий Богослов аргументацию обоих ересиархов опровергал так: «Если кто понадеялся на человека, не имеющего ума, то он действительно не имеет ума и недостоин быть всецело спасен; ибо невоспринятое не уврачевано; но что соединилось с Богом, то и спасется… Если Он человек, не имеющий души, то сие говорят и ариане, чтобы приписать страдания Божеству; так как то, что приводило в движение тело, то и страдало. Если же Он человек, имеющий душу, то, не имея ума, как мог быть человеком? Человек не есть животное неразумное… Если же Он человек разумный, а не лишенный ума, то да умолкнут безумствующие. Но говорят: „Вместо ума достаточно Божества“. Что же мне до этого? Божество с одною плотию еще не человек, а также и с одною душою, или с плотию и душою, но без ума, который преимущественно отличает человека. Итак, чтобы оказать мне совершенное благодеяние, соблюди целого человека и присоедини Божество»[371].
Святой Кирилл Александрийский, опровергая Аполлинария, указывал на другие сотериологические основания: «Если воспринятое естество не имело ума человеческого, то вступивший в брань с диаволом был Сам Бог; Бог же был и одержавший победу. Если же Бог победил, то я, как нисколько не содействовавший этой победе, не получаю от нее никакой пользы, не могу даже и радоваться о ней, как гордящийся чужими трофеями. А диавол гордится и хвалится, величается и тщеславится как имевший борьбу с Богом и побежденный Богом; ибо велика честь для него и побеждену быть Богом»[372]. Кроме этого, святой Кирилл указывал на нравственную неблаговидность аполлинарианской концепции спасения, ибо в этом случае отворяется «дверь извинения всем грешникам и преступникам Божественных законов. Тогда сии могли бы справедливо сказать Богу всяческих: грехи наши, о Владыко! — извинительны и не заслуживают наказания, потому что нами управляет ум слабый, не могущий исполнить Твоих законов… Ты Сам, Владыко, пришедши во плоти, хотя и воспринял нашу плоть, но отверг наш ум и не восхотел принять его, потому что он препятствует добродетели и легко увлекается обольщением греха»[373].
Многие святые отцы IV–V веков писали сочинения против ариан и аполлинариан, где подробно разобраны их заблуждения. Желая оградить последующие поколения христиан от подобных богословских идей, отцы IV Вселенского Собора в сформулированное ими вероопределение внесли слова, отвергающие любую разновидность докетизма. Согласно Халкидонскому оросу, во Христе необходимо исповедовать «истинно Бога и истинно человека, того же из души разумной и тела»[374].
Глава 3
Совершенство человеческой природы Господа Иисуса Христа
3.1. Понятие о совершенстве человеческой природы Спасителя
Согласно Божественному Откровению и Преданию Православной Церкви Господь наш Иисус Христос по Своему человечеству есть не только истинный человек, что говорит о реальном единосущии Его человеческого естества с нами, но и человек «совершенный» [375], т. е. Его человеческое естество является целостным, полным, неповрежденным, непорочным, непричастным первородному греху [376].