Бог злости
Шрифт:
Моя верхняя часть тела выгибается, наполовину из-за вторжения, а наполовину из-за стыда, который, должно быть, написан на моем лице.
Сочетание его грубых слов и его доминирующего прикосновения вызвало во мне странное чувство. Ощущение, которого я никогда не испытывала раньше. Это даже хуже, чем когда мое душевное состояние рушится и в голове крутятся мрачные мысли.
Они более темные, но более эротичные и проклятые по своей природе, что их невозможно контролировать.
— Ты сказал, что хочешь, чтобы я тебе доверяла, — кричу
— Ты сказала, что никогда не будешь мне доверять, так почему я должен продолжать попытки?
— Я... могу подумать об этом, если ты остановишься, но если ты будешь продолжать лишать меня выбора, я возненавижу тебя.
— Ты уже ненавидишь меня, так что это более или менее не имеет смысла. — Легкая ухмылка кривит его губы, когда он добавляет еще один палец и вводит глубоко. — Кроме того, я дал тебе выбор. Это не моя вина, что ты выбрала другой путь. Ты уже наслаждаешься этим, так что отпусти.
Мое дыхание вырывается с прерывистым выдохом, а между ног нарастает боль.
И нарастает.
И нарастает.
Мои нервные окончания оживают все разом, и как бы я ни старалась подавить эту потребность в удовольствии, я не могу.
Но я также не могу позволить ему забрать это у меня. Поэтому я изо всех сил держусь за его предплечье и качаю головой.
— Что мне сделать, чтобы ты остановился?
— Я чувствую, как твоя маленькая тугая киска сжимается вокруг моих пальцев. Ты действительно хочешь, чтобы я остановился, пока ты на грани?
— Не твое дело. Просто отпусти меня. — Я скорее умру от сексуальной неудовлетворенности, чем кончу на его руке.
Он поднимает плечо и бросает на меня взгляд.
— Я подумаю об этом, если ты скажешь мне, кто эти парни?
— Мой брат и кузен, — выдыхаю я. — Они отличаются от остальных.
— Хм. — Выражение его лица не меняется, но его рука останавливается, хотя его пальцы все еще глубоко во мне.
Пульсация усиливается, и я вздрагиваю, пытаясь и не пытаясь сдержать ее. Мои бедра дрожат, и мне кажется, что я сдвинулась вперед.
Мои глаза расширяются, когда я понимаю, что я сделала. Я думаю... Я только что впилась в его руку.
Я надеюсь, желаю и молю все божества под солнцем, чтобы он пропустил это.
Но кого я обманываю?
Волчья ухмылка приподнимает его губы, и он погружается в меня с новой силой. Его большой палец обводит мой клитор, когда он дико входит так глубоко, что я думаю, он действительно разорвет меня на части.
— Ты сказал, что... подумаешь об этом.
— Да, и я решил не останавливаться. Кроме того, ты шлюха для моих пальцев, детка.
Я не могу притвориться или остановить это. Даже мои руки больше не вцепляются в его, когда волна врезается в меня.
Тот факт, что мы мчимся на скорости по темной дороге, даже не пугает меня. На самом деле, это только усиливает
Я зажимаю рот рукой, чтобы заглушить крик, когда я разбиваюсь на кусочки вокруг его пальцев.
Я думала о том, как падала раньше, о другом падении, и всегда представляла его опасным.
Ужасающая тень.
А это? Это полностью освобождает. И у меня нет сил ненавидеть себя за это.
Не сейчас.
— Ты сказал, что остановишься, — повторяю я в безмолвной темноте, держась за тщетную веру в то, что я не упала бы так, как упала.
— Нет, не сказал — ты сама это предположила. Не говоря уже о том, что ты двигала бедрами, как маленькая возбужденная шлюха, так что хватит пренебрежения. — Он вынимает свои пальцы из меня.
Румянец покрывает мое ухо и шею, когда он поднимает пальцы перед своим лицом и смотрит на них, блестящие от моего возбуждения.
— У меня к тебе еще один вопрос. — Он трет пальцы, которые были внутри меня, о свой большой палец, размазывая так, что мне хочется заползти в нору и умереть. — Я только что что-то почувствовал, и мне любопытно.
Он засовывает первый палец в рот и демонстративно облизывает его, прежде чем приступить к другому. Его глаза не отрываются от моих на протяжении всего процесса, и я должна была бы беспокоиться о том, что мы во что-то врежемся или упадем насмерть.
Но сейчас я не могу об этом думать.
Или оргазм еще не закончился, или у меня больная голова, потому что во рту пересохло, а бедра дрожат.
После последнего рывка языком по пальцам он вытаскивает их.
— Скажи мне, Глиндон. Я только что трогал твою девственную киску?
Глава 10
Киллиан
Выражение лица Глиндон можно классифицировать только как начало инсульта.
Если бы это был кто-то другой, я бы на девяносто девять процентов был готов отложить ситуацию на полку и перейти к другим насущным проблемам.
Например, к состоянию моего члена, который в очередной раз перешел красную черту контроля импульсов. Это изменение событий более кощунственно, чем когда ее лицо было забито моим членом, когда она плакала.
И причина этого — не что иное, как ее оргазм.
Я не получаю удовольствия от того, что даю. Я даже не даю. Я трахаюсь. Часто — моя разрядка является конечной точкой. Или так было раньше, пока все это не превратилось в монотонную, лишенную удовольствия рутину. Мои прежние приятели знают, что взаимность не является частью моего режима работы, но они все равно умоляют пососать мой член.
Как дипломированный не удовлетворяющий, единственной причиной, по которой я ввел свои пальцы в киску Глиндон, было желание доминировать — ни больше, ни меньше. Я не собирался давать ей кончить и хотел лишь довести ее до предела и оставить в подвешенном состоянии, чтобы она умоляла о разрядке и все равно не получила ее.