Бог. Религия. Священники. Верующие и атеисты

Дулуман Евграф Каленьевич

3.5. Немножко пофилософствуем

3.5.а) Чувства обманывают, а разум сомневается

Это мы говорили о вере с одной стороны. Но вера имеет еще и другую сторону, которая делает мостик между чувственно данными явлениями и рационально постигнутой сущностью об этих явлениях.

Окружающий нас мир дан нам в ощущениях и в чувствах. Обратите внимание на понятие "Дан": дан изначально, дан без всяких логических доказательств, дан — и никаких вопросов, дан — и всё! Мы этот, данный нам в ощущениях, мир видим, слышим, ощупываем, вкушаем, обоняем; чувствуем свое пространство и время в нём; в процессе взаимодействия с ним испытываем боль, радость, горечь, любовь, ненависть и прочие, и прочие и прочие чувства и ощущения.

Наивный

человек, а такими были сплошь все первобытные люди, считает, что мир есть таким, каким он дан ему в чувствах и ощущениях. Такое понимание явлений и предметов окружающего мира может быть принято за, в целом, достоверное знание. Если бы наши чувства не давали нам более или менее достоверного представления о мире, если бы наши чувства и ощущения нас повсюдно и повсеместно обманывали, то мы бы никогда не приспособились к этому миру, не выжили бы в нём. В таком случае нас не было бы и мы этих, для многих скользких, вопросов о Боге сейчас бы с Вами, Иван Тимофеевич, не обсуждали. Но мы выжили, мы есть и мы обсуждаем. Значит, ощущения и чувства нас, в целом, не подвели. Они нас не только не подвели практически. Они дали, и до сих пор дают, исходный материал для того, чтобы мы знали истину об окружающем нас мире.

Но! Но истина, как Вы, Иван Тимофеевич, должны знать, не является непосредственным продуктом ощущений и чувств. Истина — продукт ума-разума, а не чувств или ощущений. Если чувства и ощущения принимают мир непосредственно и неотпорно (сладкое — это для меня сладкое, любимое — это для меня любимое, отвратительное — это для меня отвратительное, звук — это для меня слышимое; цвет — это для меня видимое), то разум принимает мир логически (разумно) и критически, сомневаясь. Чувствам и ощущениям нужно данное, а разуму — доказательное.

Доказательное через чувства и доказательное через разум — это довольно-таки разные вещи. Доказательное для чувств — это факты, а доказательное для разума — это рациональные обоснования. В силу этого между субъективными данными о внешнем мире, которое мы получает через наши чувства и ощущения, с одной стороны, и пониманием объективного положения этого же внешнего мира, который мы имеем благодаря уму-разуму, образуется зазор. Повторяю, поскольку это очень важно для понимания сути обсуждаемой нами проблемы: между субъективным и объективным существует разрыв, зазор, который некоторыми философами (например, великим Кантом) объявляется пропастью, которой никак нельзя преодолеть. Но, по-моему, мнению, этот зазор заполняется, а пропасть преодолевается мостиком ("прыжком") веры. Мы верим, что чувства нас не обманывают и это доверие к чувственно воспринимаемой действительности даёт возможность продуктам ума-разума претендовать на истину.

В философии рациональные обоснования называются мышлением, рефлексией, спекуляцией, логическими рассуждениями и прочими категориями. А поскольку, как мы с Вами, Иван Тимофеевич, уже согласились со всеми мудрыми философами и учёными, что Истина является продуктом (философы говорят — "дочерью") разума, то издавна к разуму предъявляют претензии, чтобы он сам, вне чувственного восприятия, давал нам эту Истину. Раздаются призывы к разуму не доверять чувствам, которые, как убедительнейшим образом уже доказано тем же разумом, нас обманывают. Например, слышимый нами звук, говорит разум и наука, это вовсе не звук, а восприятие (отражение) нашим ухом дрожания воздуха в границах от 16 колебаний в секунду до 20.000 колебаний в секунду. Воздух колеблется и ниже этой границы и выше ее. Ниже 16 колебаний воздуха в секунду называется инфразвуком, а выше 20.000 колебаний в секунду — ультразвуком. Некоторые живые существа эти звуки слышат, а мы не слышим.

Выходит есть звуки, которые для нас не звуки. Наше ухо об этом не знает, а об этом знает только наш разум. Следовательно, если мыслить рационально, если только разум даёт нам истину, то звуков нет, а есть только колебание воздуха. И света, цвета нет, а есть только отражение нашим глазом излучаемых электронно-магнитных волн длиной от 380 до 760 нанометров (нм). Волны вне этой длины для нашего глаза не существуют. Об их существовании знает только разум (если он у нас есть). Разум также знает, что со слухом у нас более-менее хорошо, а со зрением, — из рук вон плохо. Так, своим ухом мы улавливаем звуки 10 октав, — львиную долю резонансного колебания (дрожания) воздуха. А вот от всего спектра колебаний электромагнитных волн длиной от миллионных долей сантиметров до нескольких километров мы своим глазом улавливаем, видим, только менее одной миллиардной части из них. С этой точки зрения мы практически слепы. К тому же ухо наше дифференцирует смешанные звуки и может выделить в них скрипку, пианино, кларнет, бубон и так далее, а глаз сливает воедино всю доходящую до него гамму цветов и одновременно видит только один цвет, не различая в нем цветов дополнительных и смешанных.

И все это о палитре звуков и света знает только разум, а не чувства. Разум, исправляя наши чувства, говорит нам, что и сладкого нет, а есть только реакция нашего мокрого языка на химический состав определенного вещества. И боли нет, и щекотки нет, и любви нет.

Иван Тимофеевич! Как, по-вашему, щекотка есть или щекотки нет? Не обессудьте меня за мой наивный и скромный вопрос. Этот щекотливый вопрос ставили на обсуждения великие философы мира, в том числе и такой гений, как Спиноза. Ну, так как: есть щекотка или её нет? Есть, конечно, есть! Но щекотка есть в такой же мере, в какой есть и Бог. Все это — только субъективное, сплошь и рядом ошибочное, восприятие и представление об окружающем мире. Объективно, истинно есть только колебание воздуха и света, разложение в нашем рту химических веществ, реакция нашего организма на взаимодействие с теми или иными физико-химическими явлениями и процессами, на тыканье под мышками и по другим частям нашего тела чужого пальца. Таким образом щекотка и Бог существуют только в нашем субъективном восприятии и искаженном представлении. Богу, как и щекотке, ничего в объективном мире не соответствует. Бога самого по себе и вне щекотания — нет!

3.5.б) Индукция и дедукция

Ну, так вот. ("Well" — произносят в аналогичных случаях американцы.) Поскольку истина есть дочь ума-разума, то от этого ума-разума издавна требовалось и сейчас требуется рожать Истину самому, в одиночку, без совокупления с ощущениями и чувствами, рожать с нуля, из ничего. И разум старался. Очень старался. Для рождения истины разум сначала создал Логику, в задачу которой входило фабриковать чистейшую, без ошибок и субъективных примесей, Истину. Вооружённые рациональной логикой исследователи, по выражению противников Канта и Гегеля, "набросились на Истину с кольями и дрекольями"". Ну, прежде всего, основательно поколотили бока Господу Богу.

Для Бога Логика, что дуст для клопов. Логика и формальная, Логика и диалектическая очень много, чрезвычайно много способствовали отысканию и утверждению Истины обо всем и обо вся. Классики немецкой философии Фихте и Шеллинг начали было даже утверждать, что, исходя из постулатов их в высшей мере логически безупречной философии, можно чисто логическим путём, рефлексивным размышлением за столом в кабинете, узнать все тайны матушки Природы.

Для поисков истины Логика указывала разуму два пути к истине: индуктивный и дедуктивный.

Индуктивный логический метод ведет поиски истины на пути от частного к общему, от исследования единичных фактов к обобщению. Например, наблюдая одного, десятки, тысячи всегда белых лебедей; одной, десяти, тысяч чёрных ворон, исследователь делает обобщённый вывод: "Все лебеди — белые, а все вороны — чёрные". Отсюда, по логическому закону противоречия следует: "Все не белые птицы — не лебеди", "Все не чёрные птицы — не вороны". Со временем оказалось, что есть лебеди чёрные, а вороны — белые. Таким образом, логика индуктивного метода оказалась только частично верной. Частично!