Богат и немного женат
Шрифт:
Евдоким величаво вышагивал мимо огромного супермаркета, когда из стеклянных дверей прямо на него выскочила тучная женщина, которая едва не сшибла Евдокима вместе с собачкой.
– Ну, наверное, надо по сторонам глядеть, да?! – накинулась на него дама, но, приглядевшись, запела на всю улицу. – Ду-у-у-у-уся-я-я-я!! Какая встреча! А мне Пашка говорил, что ты в отпуске! Ты тоже за чемоданом, да?
Дуся уныло улыбнулся – перед ним стояла «депрессивная» Валька – Пашкина жена. Она толкала перед собой огроменный чемодан и пребывала, что называется, в самом
– А ты... куда? – все так же скалился Евдоким. – Мебель домой покупаешь?
– Да где ж мебель-то? – обиженно надула губки Валька. – Вот еле-еле у своего олуха деньги на путевку выклянчила. Хочу на море, в жаркие страны! Я вот зимой была, а теперь мне хочется непременно летом! Непременно!
Дуся прикинул: а едет-то она наверняка на его, Дусины, денежки... Он, значит, как дурак тут всяких убийц ищет, а она... эта торба, на его кровные! Хватит!..
– Валя, тебе нельзя в страны, тем более жаркие, – потупившись, проговорил он. – Тебе надо лечиться, а не таскаться по иностранным мужикам.
– Чего-о-о? – агрессивно уперла руки в крутые бока Валька. – Тебе-то какое дело, пузан? Ты мне еще будешь указывать, куда мне ездить!
Это Дусю задело. Да чего там – просто обидело! Значит, он как дурак бегает по банкам, снимает для нее деньги, а она с ним вон как! Еще и пузаном обзывает!
– Какое мое дело? – мстительно прищурился Евдоким. – А я вот возьму и никаких денег вам не дам! И куда ты потом со своим чемоданом?
– Ха! Не даст он! – весело фыркнула Валька. – Да мне на твои деньги нас... наплевать, понял?! У нас с Пашкой и без тебя есть на что жить! Да чего с тебя взять?! Санитар занюханный! Можно подумать, я не работаю, да? Можно подумать, у меня муж день и ночь не вкалывает! Он нам денег не даст! Да видела я тебя знаешь где?!
И противная Валька, вволю наоравшись, пошлепала в сторону от Дуси, важно задрав вверх все свои четыре подбородка.
– Ага... и это я еще завтра должен сходить в банк, отстоять вот такенную очередь, чтобы эта баржа вылезла из какой-то там депрессии? И откуда он взял, этот Пашка, что баба у него больная? И кстати... даже если и больная... чего он так боится, что она в петлю полезет? – с глубоким интересом сам у себя спросил Дуся. – Ему бы радоваться, дураку... Нет, женитьба не для меня...
Евдоким подхватил собачку и решил, что завтра ни за что ни в какой банк не пойдет: благотворительность – дело не благодарное.
Дома Дуся немедленно сообщил о своем решении коллеге по труду – Пашке.
– Слышь, Пашка! Санитар занюханный! – сразу же дал волю чувствам Дуся. – Я сегодня с твоей красавицей встретился. Я про жену, не подумай ничего дурного. Так вот она сказала, что я вам на фиг не нужен, что с меня взять нечего и, вообще, что ты и без меня ее куда угодно отправишь! То есть я денег не дам!
– Я не понял, а кто это? – ошарашенно спросил Пашка в трубку.
– Кто-кто! Дед Мороз с подарками! – никак не мог успокоиться Евдоким. – Я это – Дуся... тьфу ты... Евдоким Филин! У которого ты взаймы просил! Сегодня пошел в банк снять для вас деньги, снял, выхожу, и вдруг – на тебе! Твоя красавица с чемоданом!
– Это ты Валентину встретил, что ли? – радостно пробормотал Пашка.
– Ну да, ее... – скривился Дуся. – Ты мне говорил, что она не в себе, того и гляди на тот свет отправится, так я ее сегодня увидел, и точно – собирается куда-то, уже и чемодан купила. Ты не знаешь, зачем ей на том свете чемодан?
– На каком свете? Чего ты мелешь? – обиделся Пашка. – Валя просто... просто я сказал Вале, что уже нашел деньги, вот она и... из последних, между прочим, наших кровных! Потому что надеется, что ты нам денег займешь!
– Да? А мне что-то показалось, что она на меня и вовсе не надеется... – голосом мальчика-первоклассника залепетал Дуся. – Она мне прямо так и сказала – чего, дескать, с тебя, идиота, взять? А вот мой му-у-уж!
– Чего? Прямо так тебя идиотом и назвала? – восхитился Пашка. – Ну ты знаешь, она у меня такая, она может. Вот я ее ведь за что полюбил? За правду! Прямо так и резанет правдой в глаза – никогда не будет душой кривить. Вот если она думает, что ты идиот, так хоть ты ей рот залепляй, хоть ты ей...
– Вот так, значит, да? На мои деньги куда-то собирается, а я, значит, идиот! Ла-адно... – пропыхтел Дуся и по слогам продиктовал. – Так ты там где-нибудь запиши себе – де-нег тво-ей ко-ло-де не дам! Все! Точка!
Такое решение Пашку, видимо, не устроило, потому что он торопливо принялся совестить напарника.
– Дуся! Дусь, слышь, эй! Погоди! Ну так дела не делаются! Ну ты ж обещал! Ты ж не ей обещал, а мне! А я-то тебе чего плохого сделал? Ну ты ж мужик или кто?
– Я? Я не мужик! – рявкнул Дуся и пропел. – Я – и-и-и-ди-и-и-о-о-от, понятно?! И еще – занюханный санитар, понял?
Трубка некоторое время помолчала, потом невозмутимо произнесла Пашкиным голосом:
– Ну и что? И я такой же... не понимаю – отчего денег-то не дашь?
– Иди и спроси у своей кастрюли! – рявкнул Дуся и бросил трубку.
Он никак не мог успокоиться. А ведь сегодня ему еще надо было допросить Варвару – жену этого несчастного Иннокентия. Черт, как же так с ней побеседовать, чтобы не проболтаться?
Дуся решил для начала привести себя в полный порядок, поэтому полез в душ. Вышел оттуда уже посвежевший и успокоенный.
– Ну как я тебе? Красавец мужчина, скажи? – спросил он у собачонки Дуськи, не забывая пялиться на себя в зеркало.
Потом он порылся в хламе на балконе, там среди старых валенок он прятал свой единственный одеколон – подарок одной из его ветреных подруг: девица так же, как и все, мечтала выйти за него замуж и даже расщедрилась на дорогой импортный одеколон, но Дуся вовремя раскусил ее коварные замыслы, одеколон оставил себе, а девицу... в общем, они расстались. И после он старательно прятал парфюм на балконе, так как матушка всякий раз, когда унюхивала этот аромат, мечтала подарить флакон одному из своих многочисленных друзей.