Богат и немного женат

Южина Маргарита

Дуся только безнадежно взглянул на то место, где у порядочных дам находится этот необходимый предмет женской гордости, и тяжко вздохнул. А потом молчком направился к домику, находящемуся через дорогу, там, встав в позу «дачника», то есть тылом кверху, трудилась темная от загара женщина.

– Госпожа! – вежливо окликнул ее Дуся. – Не будете ли вы так добры...

– Чаво?! – разогнулась госпожа. – Опять, что ль, бутылки собираете? Работать надо, а не по домам шастать! Вон брюхо какое наел, а сам токо и знат, что люд обирать!

–

Я бы попросил моего брюха... моей личности не касаться! – взвизгнул Дуся и сурово насупился. – Мне нужно знать, где находится хозяйка вот этого дома! – Он решительно ткнул пальцем в сторону хибары пропавшей свидетельницы.

– Это Афанасьевна, что ль? – как-то совсем радостно вдруг заговорила тетка. – Это вы, что ль, у ей дом хочете купить?! Ой, да и купите уж поскорее! А то ить нам от ее просто никакого житья, всех городских к себе переманила, а ить мое-то молоко куда жирнее! Правда, горькое, так это потому что Мурка... это корова моя, так вот она, скотиняка, одну полынь жреть, и хоть что ты с ей...

– Где ваша соседка?! – рявкнул Евдоким.

– Так как же где! В городе она! Я ж говорю – всех переманила, так ишо и мало, сама таскается в город с молоком ейным! И седня вот тока что умотала.

– А вы ничего не заметили – может быть, ее кто похитил? – влезла с вопросом Раечка.

– Да господь с тобой – кому она нужна, хитить-то ее! – возмутилась тетка. – Вот корову б ейную я б ишо похитила, а саму-то Афанасьевну! Она ж, гадина така, всех у нас тут в деревне...

– Стоп! – прервал огородницу Дуся. – То есть ваша эта Афанасьевна собралась и уехала в город?

– Ну да же ж! Я ж сама видела, вот этими самыми глазьями! – И тетка остервенело ткнула себя в глаза.

Дуся медленно повернулся к Раечке. Его взгляд не сулил ничего хорошего.

– Ну? И где наш ценный свидетель, которого якобы сперли?

– Это оч-чень хорошо! – закатила глазки Раечка от счастья. – Это удивительно славно, что на женщину никто не позарился! Тогда мы с ней еще можем встретиться завтра.

– Не мы, а я! – отрезал Дуся.

– Во, видал? – вытянула Раечка некрасивый маленький кукиш. – Я уже решила: я еду с тобой и беру тебя под свою защиту! Ты абсолютно беззащитен, прям как дитя!

– Какое такое дитя-я-я? – выпятил губы Дусик.

– Неразумное, – легко парировала девушка, а потом тихонько вздохнула. – И потом, кто тебе обед приготовит?

Дусик поморгал, призадумался:

– Ты хочешь сказать, что вот сейчас мы приедем, и ты станешь готовить мне гороховый суп с грудинкой? А еще навертишь голубцов? Я почему-то очень именно голубцы уважаю. А потом еще и кисель сваришь, малиновый, да? Это в твоем понимании готовить?

– Ну а как же! – возмущенно вытаращилась девчонка. – Приедем, ты ляжешь отдыхать, а уж я... как трудолюбивая оса... Ну чего ты стоишь-то? Садись!

Евдоким плюхнулся на сиденье и прикрыл глаза от удовольствия. Все же хорошо себя чувствовать серьезным мужчиной, который занимается важным делом,

а не работает каким-то санитаром...

Дома Евдоким совсем было направился в спальню – отдохнуть от трудов праведных. Все же как ни крути, а он не зря сегодня мотался на автобусе в этот коттеджный поселок. С отцом несчастного Кеши встретился. И узнал... узнал, что Кеша был вовсе никакой не сумасшедший, а нормальный мужик, но... родственники хитренько решили его заклеймить, чтобы сынок побыстрее домой явился. А того понять не могут, глупые, что парень-то может и не вернуться. Нет, даже скорее не так – он не может вернуться.

Итак, Дуся направился в спальню, но тут же был остановлен удивленным возгласом Раечки.

– Дуся!! А ванну принять?

Она уже по-свойски крутилась на кухне Евдокима, но то, что он отправился в спальню, – углядела.

– Ванну? А зачем? Я ж в субботу мылся!

– И чего? А сегодня у нас пятница! – кипятилась чистоплотная медсестра. – К тому же мы по такой пыли шастали! Непременно нужен хотя бы душ.

– А то СЭС нагрянет, да? – скривился Дуся, со злостью схватил полотенце и поплелся в ванную.

Не успел он выйти из санузла, как его уже позвали.

– Кушать подано-о-о! – игриво кричала с кухни Раечка.

Дуся дернул носом – ничего. Никаких запахов. А ведь он хорошо помнил: когда маменька варила гороховый суп, аромат гулял по всем этажам.

– Прямо-таки и готово? – заглянул на кухню Дуся и остолбенел.

На столе никаких гороховых изысков не наблюдалось, и голубцами даже не пахло, все было очень простенько – опять растреклятая манная каша с куском масла посредине, и возле тарелки – стакан жиденького чая. А тарелок (Дуся тоже углядел) было две.

– Ты, что ли, тоже есть будешь? – спросил он Раечку. И добавил: – А вот я сегодня у Глохова был, так у них домработница за стол не садится.

– Так это ж домработница, а я твой верный помощник. Спаситель, можно сказать. И потом – я ж за тебя замуж хочу, ты забыл, что ли ? – обстоятельно пояснила Раечка, старательно уплетая манку.

Дуся не забыл, поэтому поел молча, а как только опустошил тарелку, молчком уже пошел к себе в комнату – пусть эта нахалка делает, что хочет! Правда, возле самой двери он не выдержал и обернулся.

– Помой посуду, женщина! А я спать!

– Слушаюсь, мой мущщина! – быстренько проговорила Раечка и отчего-то счастливо засветилась.

«Дурочка, и только! Чего радоваться-то, если тебя к грязной посуде ставят?» – уже в кровати подумал Дуся, и тут же заснул.

Проснулся Евдоким оттого, что ему стало невыносимо холодно. Он пошарил рукой возле себя – где одеяло-то? И вдруг... Боже! Это была чужая нога! И Дуся даже догадывался чья. Мысль об одеяле немедленно испарилась, зато теперь на Дусю напал страх – так и проснуться не успеешь, а тебя уже оженят! И вообще – иди потом кому-нибудь доказывай, что ты валялся в постели с этой красоткой только исключительно ради сна!