Богатство и бедность царской России
Шрифт:
Детские игры и "потешные" Петра
С детства Петр был окружен иноземными вещами. Как пишет В.О. Ключевский, двухлетнего Петра забавляли музыкальными ящиками, "цимбальцами" и "большими цимбалами", сделанными немцами: в его комнате стоял даже клавикорд с медными струнами.
С годами у Петра появился целый арсенал игрушеч-ного оружия: деревянные пищали и пушки с лошадками.
Позже, в Преображенское к Петру из Кремлевской оружейной палаты доставляли разные вещи, но, в основ-ном, оружие. Он получал и столовые часы с арабом, и не-мецкий винтовой карабин, а также порох, полковые знаме-на, бердыши, пистоли.
Но главное, Петр стал набирать для своих потех това-рищей. По обычаю, когда московскому царевичу исполня-лось пять лет, к нему назначали из московской знати слуг, которые становились
Солдаты имели полное вооружение и были одеты в темно-зеленые мундиры. Солдат обучали военному делу, в чем им помогала немецкая слобода, которая находилась по соседству с Преображенским и которая еще со времен царя Алексея населялась военными специалистами для коман-дования иноземными войсками.
Когда количество потешных достигло двух полков, ими стали командовали иноземцы, а русскими были только сер-жанты. Главнокомандующим был русский, Антон Головин.
Окружение Петра
После низложения Софьи Петра не привлекали госу-дарственные и общественные дела, и он с головой ушел в свои потехи. Он часто ездил в Немецкую слободу, обедал и ужинал у генерала Гордона и там набирал генералов и офицеров для обучения своих потешных. Близким челове-ком к царю стал "Алексашка" Меншиков, человек сметли-вый, но невежественный, едва умевший подписать свою фамилию. Это был сын конюха, как говорят, "породы са-мой низкой, ниже шляхетства". Меншикова Петр взял в свою свиту из потешных. Другим человеком, которого приблизил Петр, стал Франц Лефорт, человек не очень грамотный, но бывалый, веселый и жизнерадостный, хо-роший товарищ и собутыльник, который мог веселить, уст-роить пир с музыкой, дамами и танцами. Еще можно на-звать графа Толстого, способного и умного человека; графа Апраксина, который был безграмотен в делах и тайно ока-зывал сопротивление преобразованиям, но отличался хле-босольством, и из его дома никто не уходил трезвым; пер-вого генерал-прокурора Ягужинского, человека буйного и пьяного нрава и барона, а потом графа Остермана, хитрого и изворотливого политика.
Среди приближенных Петра отличались также потешные генералиссимусы Ф.Ю. Ромодановский и И.И. Бутурлин. Ро-модановский - начальник розыскного Преображенского прика-за и пыточного застенка, обличенный широкими полицейски-ми полномочиями. Это был человек недоброжелательный, злой и постоянно пьяный, но он был, как говорят, по-собачьи предан Петру. Бутурлин - командир старой, преимущественно стрелецкой, армии, "человек злорадный и пьяный, и мздоим-ливый". Обе армии ненавидели друг друга, и эта ненависть часто выливалась в настоящие драки. Компания Петра была разношерстна, в ней обходились без чинов. Петр как-то упрек-нул Апраксина за то, что тот писал с "зельными чинами, чего не люблю, а тебе можно знать для того, что ты нашей компа-нии, как писать". Эта компания заменила Петру дом. Евдокия Лопухина, на которой его рано и против его воли женили, бы-ла глупая, суеверная и вздорная, не пара Петру, и Петр часто уходил из дома и вел жизнь свободную, предпринимал походы и большие маневры со сражениями, после которых оставалось много раненых и даже убитых, испытывал новые орудия, строил сам яхту на Яузе и при этом ночевал, где придется.
Известен случай, когда Петр напросился обедать, ужинать и ночевать к Гордону. Гостей собралось 85 чело-век. После ужина все гости устроились на ночлег вповалку, а на другой день отправились к Лефорту, у которого ком-пания временами оставалась дня на три, "для пьянства, столь великого, что невозможно описать, и многим случа-лось от того умирать".
Многие болели по несколько дней, но Петр утром просыпался и бежал на работу, как ни в чем не бывало.
Близкие к Петру люди в душе были равнодушны к реформам Петра, но они поддерживали их, т.к. это укреп-ляло их положение. Это были не реформисты, а дворовые слуги Петра, которых он колотил за нерадивость, и хотел, чтобы они были его единомышленниками.
После смерти Петра от этих людей зависела судьба России, а при Екатерине I они относились к ней словно к своей вотчине. Все дела решались с помощью взяток. Су-ществовали точные расценки, размер которых скрывался друг от друга. Укоренились тайные доносы, и самый по-следний дворянин считал за бесчестие для себя доносить открыто.
Как выразился историк В.О. Ключевский, "без Петра его сподвижники оказались нулями".
Пьяные забавы Петра
Увеселения, которые Петр завел при дворе, носили тяжелый характер. Петр, который отличался бережливо-стью во всех других расходах, не жалел денег на попойки. Часто пили до тех пор, пока генерал-адмирал Апраксин на-чинал плакать горючими слезами, жалея себя, "круглого сироту", а Меншиков валился под стол. С дамской полови-ны звали жену Меншикова, княгиню Дашу, которая отли-вала полумертвого мужа. Но в XVIII в. и во всей Европе пили много и, особенно, в придворных кругах. Петербург-ский двор в этом не отставал.
Увеселения были часто непристойными и циничными. Коллегия пьянства или "сумасброднейший, всешутейший и всепьянейший собор", который учредил Петр, был неприлич-ной пародией на церковь и богослужение. Например, собор мог устроить во время поста покаянную процессию, которая заключалась в том, что выезжали на ослах и волах или на са-нях, запряженных свиньями, медведями и козлами.
В.О. Ключевский по этому поводу говорит, что шу-товство Петра и его компании не щадило ни преданий ста-рины, ни народного или собственного достоинства, и Петр не думал о каких-либо последствиях или о впечатлениях, которые производят его оргии.
Петр был снисходителен к участникам царских пиру-шек, но для простых людей он придумал медаль "За пьян-ство". Эта железная Медаль весила 15 фунтов и вручалась отпетым пьяницам. Медаль застегивалась на шее, и пьяни-ца должен был носить ее "денно и нощно".
Кстати, при Петре I открылись и первые вытрезвите-ли, которые содержались прямо при кабаках.
Де Невилль пишет, что любимая забава Петра сталки-вать своих любимцев друг с другом, и бывало, что кто-то убивал другого для того, чтобы самому заслужить милость царя. А зимой Петр заставлял делать проруби во льду и пускал самых толстых бояр ехать по едва замерзшему льду в санях, лед часто не выдерживал, и люди тонули. Самой же его любимой забавой были пожары, которые его заво-раживали. Ветхие деревянные дома по-прежнему горели, и в один пожар выгорало часто по 400 и более домов.
Обряд свадьбы
Свадьба одного из знатных вельмож, на которой при-сутствовал Петр I, описана уже упомянутым де Бруином, и является примером этого обряда петровского времени.
На свадьбу были приглашены все сановные бояре и их жены, иностранные посланники, иноземные купцы. Иностран-цев обязали быть в их национальной праздничной одежде. Свадьбу праздновали в Немецкой слободе, в доме умершего генерала Лефорта. Для украшения и без того великолепных комнат дворца принесли множество серебряных сосудов и вы-ставили их на видном месте. Украшали залу два громадных леопарда, отлитых из серебра. Много серебряных вещей и по-суды были взяты в царской казне. Царь и другие приглашен-ные собрались в одном доме, женщины - в другом. В 10 часов двинулись к Кремлю. Царь ехал на черном коне в одежде из золотой парчи, верхний кафтан был расшит цветными узора-ми. На голове сидела высокая красная шапка, на ногах желтые сапоги. Конь был покрыт золотым чепраком , а на передних ногах блестели серебряные широкие кольца. Слева от Петра ехал Меншиков на богато убранном коне, и тоже роскошно одетый. Главные князья ехали за ними в ряд по двое, всего двадцать четыре пары. Многочисленная прислуга несла факе-лы. Весь поезд насчитывал более двухсот человек. У большин-ства лошадей были серебряные удила, а у многих толстые се-ребряные цепи от узды до седла. Последними ехали в повозке, покрытой красным сукном, знатные боярыни, которых царь назначил для присутствия в этом обряде. Повозку везли двена-дцать белых лошадей. За этой повозкой или каретой следовало еще двадцать пять карет меньшего размера, каждую из кото-рых везли две белые лошади: в одной из малых карет сидела невеста, в остальных знатные женщины. В череде карет пле-лась кляча с привязанными к хвосту санями, в которых ехал невзрачный человек, олицетворяющий наказание за какую-нибудь провинность. Дальше ехали семь саней с девицами из иностранцев и несколько пустых карет.