Богатых убивают чаще
Шрифт:
Очень скоро из заботливого любовника Артем превратился в секс-потребителя. Разумеется, Кира оправдывала эти изменения тем огромным валом дел, который ежедневно наваливался на мужа. Но, видя, как он становился частью своего бизнеса, не могла смириться с ролью живой рекламы его благополучия.
Кира с детства жила если не в роскоши, так уж в полном достатке. Родительская квартира на Фрунзенской набережной могла спокойно сойти за филиал Эрмитажа. Юрий Петрович — так звали ее отца — считался крупнейшим специалистом по живописи импрессионистов. Был учеником самого академика Грабаря. Консультировал высокопоставленных коллекционеров по всему миру. Поэтому неудивительно, что стены четырехкомнатной квартиры были увешаны редчайшими
Мужей Киры в семье не очень жаловали. Юрий Петрович называл их балбесами, скептически оценивая превалирующую жажду к обогащению. Для Киры отец являлся эталоном мужской респектабельности. Возможно, поэтому расставания с мужьями не приносили ей душевных терзаний. Эмоции умирали в ней медленно, но окончательно. Без истерик и сожалений.
Впервые после убийства Артема Кира почувствовала себя ужасающе беззащитной. За прошедшие со времени развода месяцы они практически не виделись. Но Кира постоянно ощущала присутствие Артема в своей жизни. Оказавшись брошенным, он не затаил обиды, не озлобился. Скорее всего потому, что она не давала повода для ревности. Никаких новых мужчин в жизни Киры не появилось. На всех светских раутах она появлялась либо одна, либо с подругами. Чаще с Ольгой Свенсен — женой швейцарского металлургического магната. Возможно, Артем надеялся, что Кира помается в одиночестве, потусуется с подругами, одумается и вернется. Поэтому в любой момент готов был прийти на помощь, оказать любую финансовую поддержку. Тайком от общественности давал гарантии под займы Киры для открытия клиники.
И вот она осталась наедине со своей свободой и независимостью… Отхлебнула виски прямо из бутылки, бессильно опустилась на ковер. Плакать Кира не умела. Легче было завыть от безнадежности существования. Случившееся с Петелиным подтверждало это. Ведь такое в любой момент могло произойти и с ней…
Несмотря на свой открытый легкий характер, Кира трудно сходилась с людьми. Особенно с мужчинами. Со стороны никто бы и не подумал, ибо вела она себя в любой, даже незнакомой компании, абсолютно непринужденно. Очень любила льстить и осыпать комплиментами представителей сильного пола. Сразу находила достойных персонажей для своих упражнений. И чем более мудаковат был собеседник, тем развязней и откровенней становилась она. Большинство ловились на эту удочку и к концу вечера тянули под столом руки к ее острым коленкам или, лаская сальными взглядами, шептали на ухо о своих непристойных желаниях. Хорошо знавшие Киру, наблюдая за очередным «разводом» клиента, хохотали до упаду, предвкушая момент, когда она вдруг встрепенется, обдаст претендента холодным презрением и надменно произнесет: «Что вы себе позволяете? Я же замужняя женщина! Берегитесь моего мужа, он подобного обращения не прощает!» Дальше начинался настоящий цирк.
Кира, закурив, облокотилась спиной о ножку кресла и вдруг явственно ощутила, что из ее жизни вырвали еще одного человека — Евгения Петелина. Сейчас она почему-то вспомнила тот короткий миг, когда Волохов представил ей на панихиде сильно отличавшегося от окружающих человека. Еще тогда Кира подумала: «Надо же, оказывается, у Артема были вполне нормальные люди… »
Даже внешне Евгений выглядел иначе. Он не обладал наглым самоуверенным взглядом. В его глазах не мелькал интерес оценщика, «мол, сколько стоит знакомство и насколько оно выгодно». Он смотрел просто, сосредоточенно и безразлично. К таким взглядам Кира
Разгадывая феномен Петелина, она почувствовала, что не в силах самостоятельно разобраться в нахлынувших эмоциях. Схватив телефонную трубку, она лихорадочно принялась обзванивать подруг.
Уже через полчаса раздался первый звонок в дверь. На зов примчалась Света Лещинская, бывшая артистка Москонцерта, вечно маявшаяся от безделья и безденежья. Она умела вносить в любую жизненную ситуацию дешевую эстрадность, чем упрощала и пародировала возникавшие конфликты. Облегченно вздохнув, подруги после бурных обсуждений соглашались с ее жизнеутверждающим выводом: «У нас в мосэстраде и не такое бывало!»
— Ишь, какая распатланная! — воскликнула Света, увидев подругу в неглиже.
— А… — безвольно махнула рукой Кира и постаралась натянуть на колени короткую ночную рубашку.
— Нет, так не пойдет! — возмутилась Света. Схватила Киру и потащила в ванную. — Сейчас отмокнешь, поешь, а потом под кофе и поговорим.
— Не трогай меня! Идиотка! — кричала Кира, не желая лезть в ванную. — Меня в любую минуту могут вызвать! Ты не понимаешь! Нужно ехать! Нужно что-то делать! Его ведь могут убить!
— Сколько ж раз его могут убивать? — не понимая, о ком идет речь, жалостно вздохнула Света.
— Как?! Убили?! — с воплем Кира вырвалась из рук подруги и бросилась к телефону. Набрала номер Смеяна. — Алло? Смеян? Что с Петелиным? Его убили?
— Вряд ли, — коротко ответил начальник СБ и, определив по истеричной интонации глубокую степень опьянения, положил трубку.
— Подлец! — возмутилась Кира.
— Погоди, это не он — подлец, это я не поняла! — вступилась Света. — Я думала, речь идет об Артеме, а ты вон о ком…
Кира ничего не ответила. Добровольно вернулась в ванную комнату и залезла под душ. Колени у нее дрожали, струи воды скатывались с полных грудей, не добираясь до вогнутого живота. Света невольно залюбовалась ее фигурой. Действительно, было от чего прийти в восторг. Кира к своим сорока сохранила девичью гибкость и грациозность. Сказывалось ее многолетнее увлечение плаванием. Длинные тонкие с хорошо развитыми бедрами ноги устремлялись вверх к узкой талии, над которой царствовали все еще сохранившие округлые формы груди.
— Эх, мне бы такое, — вздохнула Света, хлопнув себя по отвисшим бокам. — Я бы еще покуролесила. Почему в женщине желание умирает последним? Вот и ты страдаешь, а зачем нам, красавицам, это нужно?
— Ничего ты не понимаешь, мне человека жалко. — Понятно. Мужик тоже бывает человеком. Хотя редко. В основном скотиной. Я о них не переживаю. По мне, в постели делай со мною что хочешь, хоть в узел завязывай, а в жизни — лучше не попадайся, замордую, чтобы знал свое место. Ну, твоих-то мужиков не сломаешь, они не наша мосэстрада. А Петелин как-то не производит впечатления. Во всяком случае, на панихиде. Правда, и повод-то не ахти, чтобы прилично выглядеть. Но все равно не смотрелся. То ли дело Артем! Он и в гробу с достоинством лежал…
— Что ты мелешь! — не выдержала Кира.
— А что?
Кира, завернувшись в махровую простыню, вылезла из ванны и направилась в кухню. Светкина болтовня заставила впервые подумать о Петелине, как о мужчине. Восстановить его облик в памяти оказалось чрезвычайно трудно. Образ распадался. Сохранялось лишь ощущение, оставшееся от общения.
Кофе, сваренный подругой, восстановил некоторое душевное равновесие. Кира прикурила сигарету и, глядя сквозь дым на ветераншу мосэстрады, спросила: