Богатырь Христофор
Шрифт:
Долго бродилъ Христофоръ по земл и, — какъ ноги у него были шагистыя, — забрелъ ужасно далеко: въ индйское царство.
Индйскій царь очень обрадовался, что пришелъ въ его столицу такой бравый великанъ.
— Я… говоритъ, какъ разъ тотъ самый человкъ, кого ты ищешь. Поступай ко мн тлохранителемъ.
Христофоръ на это отвтилъ:
— Оно бы можно, да точно ли ты сильне всхъ на свт?
Индйскій царь даже разсмялся.
— Кто же сильне меня? Мои владнія лежатъ отъ моря до моря, на востокъ и западъ земли. Въ войск у меня милліонъ копіи. Когда мои лучники пускаютъ на вражью силу
— Ладно, согласился Христофоръ, — коли ты такой могучій, приказывай: буду слушаться.
Служитъ онъ у индйскаго царя и все воюетъ. Столько царствъ покорилъ, что для плнныхъ королей уже не хватило золотыхъ цпей. Стали ихъ ковать въ серебряныя, а потомъ и въ мдныя. Но однажды приказалъ индйскій царь Христофору идти воевать китайскаго царя. Христофоръ ушелъ. Тмъ временемъ, стакнулись между собою царь персидскій, царь армянскій, да царь эіопскій, нагрянули въ индйскую столицу и въ пухъ расколотили индйскаго царя… едва подосплъ Христофоръ его выручить.
— Что-жъ ты оплошалъ? — сказалъ онъ индйскому царю. Хвасталъ, что сильне всхъ на свт, а тутъ и трусу отпраздновалъ? Скверно, братъ: неправдою живешь. Надулъ ты меня. Служа теб, я понапрасну потерялъ трудъ и время. Прощай, не поминай лихомъ, а я пойду искать себ, другаго господина.
Шагаетъ Христофоръ по пустын. На встрчу ему дьяволъ.
— Здорово, богатырь! Что? все ищешь, кто сильне всхъ на свт? Нечего теб далеко ходить: я какъ разъ тотъ, кто теб надобенъ.
Христофоръ усомнился.
— Можетъ, хвастаешь? Похвалялся мн тоже одинъ такой-то и обманулъ: только и былъ силенъ, покуда я помогалъ ему, а, чуть я оставилъ его одного, сейчасъ и вздули его три царя — персидскій, эіопскій и армянскій.
— Нтъ, сказалъ дьяволъ, я не хвастаю. Я такъ силенъ, что противъ меня не могутъ бороться не только земные цари, но и сама природа. Хочешь, — изъ тихой погоды я сдлаю сейчасъ бурю?
— А ну!
Дьяволъ свистнулъ, и по пустын заходилъ песчаный ураганъ. Зги не видать. Втеръ воетъ, крутитъ тяжелые смерчи, небо стало мдное и слилось съ землею. Христофору это показалось было сперва любопытно, да вспомнилъ онъ, что въ степи не одни они съ дьяволомъ, а и караваны ходятъ, и кочевья раскинуты, и пожаллъ людей.
— Довольно! — запросилъ онъ, — а то много народа перепортишь. Врю теперь, что ты всхъ сильне. Но зачмъ ты такой скверный?
— Чмъ я скверный?
— Морда у тебя черная… рога, хвостъ, копыта… нехорошо!
— Ты ничего не понимаешь, а мн безъ того нельзя. Можетъ быть, въ томъ-то и вся моя сила.
Очень не нравился Христофору дьяволъ, однако — «не давши слово, крпись, а давши слово, держись»: пошелъ служить къ тому, кто всхъ сильне на свт.
Ведутъ они съ дьяволомъ компанію и оба другъ другомъ недовольны. Дьяволъ злится, что, — какую мерзость людямъ ни прикажетъ онъ сдлать, — Христофоръ, по жалостливости и по доброт своей, непремнно испортитъ его затю. А Христофоръ попрекаетъ дьявола:
— Такой ты могучій, а ничего не хочешь длать для другихъ, кром самаго вреднаго!
— Дуракъ — озлобится дьяволъ, — въ томъ-то и есть сила, чтобы имть власть на всякое зло, какое задумалъ.
— Врядъ ли такъ: — споритъ Христофоръ, — потому что я чувствую по себ: будь я сильне всхъ на свт, ни за что бы никому не длалъ зла, а всмъ одно добро.
Скитались они, скитались, — пришли въ страну христіанскую. Хлынулъ дождь — страшный ливень. А при дорог — пещера, въ пещер — часовня, въ часовн — алтарь, на алтар — крестъ. Христофоръ вошелъ въ пещеру и зоветъ нечистаго:
— Ступай сюда. Здсь сухо.
Дьяволъ мнется.
— Нтъ… зачмъ-же? Я ужъ лучше тутъ пережду.
— Гд тамъ лучше, когда подъ дождемъ?… Право, иди.
А дьявола уже здорово промочило. И остановить дождя онъ не властенъ, потому что — страна христіанская. А Христофоръ все уговариваетъ его: иди, да иди въ часовню; что мокнуть на дожд? Долго отнкивался нечистый — наконецъ проговорился.
— Я бы и радъ войти, но вонъ этотъ крестъ меня не пускаетъ.
Христофоръ изумился.
— Какъ же такъ? Стало быть, онъ сильне тебя?
— Не то, что сильне, а… непріятенъ онъ мн… тамъ, гд онъ, я дышать не могу.
— Вотъ оно что; — сказалъ Христофоръ. Таковъ-то ты, братъ? Теперь я тебя раскусилъ: ты обманщикъ не хуже индйскаго царя… Не хочу больше теб служить! Пошелъ прочь, пока не обломалъ теб роги!
Остался Христофоръ одинъ въ пещер. Въ скорости заходить въ часовню нищій и — тоже укрыться отъ дождя. Разговорились. Христофоръ разсказалъ нищему, какъ дьяволъ струсилъ креста.
— Мудренаго нту, — возразилъ нищій. Нечистая сила всегда бгаетъ отъ Распятія.
— Почему?
— Потому что на немъ изображенъ Іиcycъ Христосъ. побдитель всякаго зла. Отъ Него — все добро въ мip.
— Вотъ это хорошо! Это по мн! радостно воскликнулъ Христофоръ. Такого-то господина я и ищу для себя. Я хочу служить Христу — и никому больше. Укажи мн, гд Онъ живетъ: я пойду къ Нему.
— Ну, любезный, добраться до Него не легко: Онъ живетъ на неб.
— Я пойду на небо, сказалъ Христофоръ и зашагалъ на западъ — туда, гд заходящее солнце пряталось за горизонтъ.
— Только бы добраться мн до этой черты, а ужъ оттуда до неба рукою подать.
Но онъ шелъ день за днемъ, недлю за недлею, мсяцъ за мсяцемъ, и не могъ достигнуть завтной черты. Напротивъ, она все уходила отъ него какъ будто дальше и дальше. Но Христофоръ былъ терпливъ.
Съ тхъ поръ, какъ онъ освободился изъ-подъ злого вліянія дьявола, и владло имъ только его простое и кроткое сердце, Христофоръ желалъ одного добра и самъ не замчалъ, какъ сялъ благо на своемъ пути, проходя царство за царствомъ, городъ за городомъ. Онъ уничтожалъ разбойниковъ, великановъ, драконовъ, которыми тогда кишла земля. Въ Ломбардіи было озеро, распространявшее по окрестностямъ злую малярію. Христофоръ столкнулъ въ озеро ближнюю гору, озеро изсякло, болзнь прекратилась. Въ Испаніи богатырь зашвырнулъ въ море девятиголоваго змя, сто лтъ опустошавшаго округъ Кадикса. Благодарный народъ хотлъ избрать его королемъ. Прежній король самъ охотно слагалъ съ себя корону въ пользу освободителя своей страны отъ вкового врага. Христофоръ отказался.