Богатырь и Звезда Сварога
Шрифт:
На удивление Яромира, Патша не обернулся полностью, а сохранил человеческие черты. Старик не говорил, что оборотни так умеют.
Патша зарычал, бросился на Яромира, и они опять покатились по земле.
Как бы рьяно богатырь не сопротивлялся, но оборотень под полной луной был гораздо сильнее.
В какой-то момент Яромир потерял опору и Патша оказался за спиной. Покрытые черным волосом руки обхватили шею и, перекрыв дыхание, стали сжиматься с нечеловеческой силой.
— Я оторву твою тупую башку! Сейчас ты сдохнешь, богатырь! — шипел ему на
Яромир чувствовал, что последние силы покидают его и, приложив её остатки, он ударил локтем в бедро Патши. И еще раз, и еще, но все его попытки были тщетными.
В голове промелькнула мысль, что это конец.
Патша прорычал над ухом и Яромир начал терять сознание.
Глава 5: «Ну, за любовь?!»
У Яромира потемнело в глазах.
Последний воздух закончился, а в ушах, оглушительно стуча, пульсировала кровь. Он уже почти растворился в беспамятстве, как вдруг, раздался женский крик, за которым последовал звонкий щелчок хлыста.
Патша захрипел и разжал руки, а Яромир упал на землю и стал жадно глотать воздух.
У Яромира еще никогда не было такого желания к жизни.
К нему подбежали Верея и Ермола.
— Живой? — спросил Ермола, помогая Яромиру сесть. — Ишь какой красный весь! Спасибо Гриве, а то бы все…пришлось бы хоронить!
Верея же просто повисла на Яромире и рыдала навзрыд, пытаясь что-то сказать сквозь слезы, но он не мог разобрать ни слова.
Яромир посмотрел на Патшу.
Его, за кнут, обмотанный вокруг шеи, волок по земле высокий, широкоплечий старик, с пепельно-серой гривой, блестящей в лунном свете. Яромир понял в кого пошел Патша: он был точной копией Гривы, только молодой.
Грива, оттащив сына на несколько шагов, отвязал хлыст и выписал ему увесистый подзатыльник. Не проронив ни слова, Грива скрутил кнут и бросил его к ногам Ермолы, не сводя с Яромира тяжелого, звериного взгляда.
Яромир же в ответ поблагодарил спасителя легким кивком.
Грива что-то сказал на ухо сыну, от чего Патша сильно изменился в лице, и помог ему подняться с земли.
Патша снова стал человеком, глубоко сокрыв от всех свою волчью натуру. Зато, теперь прекрасно виднелись пурпурные тумаки, оставленные Яромиром.
Ермола же поднял кнут и одним ловким движением обмотал его вокруг талии.
— Ну вот и всё. — Ермола указал на приближающуюся толпу деревенских. — Сейчас нам будут и песни, и пляски…
Толпа слетелась здоровенная. Народ вооружился кто чем смог: вилы, грабли, топоры, лопаты. Некоторые угрожающе вертели в руках наспех выдранный заборный штакетник.
Самые же прожжённые успели запрыгнуть в кольчуги, прихватить щиты и опоясаться мечами. Сразу видно — бывалые!
С каждой улицы, то и дело, продолжали стягиваться и обыкновенные зеваки…
— А ну, расступись, что за бардак?! — сквозь толпу протиснулся старшина Рознег, гневно расправляя густые, топорщащиеся в разные стороны, седые усы.
Старшина давно перевалил за пятьдесят зим, но оставался ещё весьма крепким на вид. Рознег обвёл хмурым взглядом отлупленных Яромиром парней, которым уже оказывали первую помощь.
— Туесы. — безнадёжно помотал он головой. — Всё тут понятно… Так, слушать меня сюда! Этих — до утра под замок! Завтра их самолично высеку, чтоб боле не поваживались толпой одного охаживать.
Лысого, прижимающего тряпку к разбитому носу, увели первым.
Кривого попытались поднять, но он пришёл в себя, схватился за сломанную ногу, истошно завопил и снова потерял сознание.
— Этого балбеса не надо в каземат… Тащите его сразу к костоправу! — уточнил Рознег, указывая толстым пальцем на Кривого. — Кого-то не хватает… А тот, что весь сыр-бор поднял — где? Аркаша, Аркаша, подлец эдакий, а ну иди сюда!
— Здесь, старшина! — из толпы нехотя вышел копноволосый.
— Вот его — к остальным. А то погляди на него: «враги!», «наших бьют!» Тьфу! Погляди, дуралей, сколь народу на уши поднял, по чём зря!
Аркаша попытался умолить старшину, но тут же двое из мужиков взяли его под руки и уволокли вслед за лысым.
Рознег подошёл к Яромиру и Патше.
— С вами-то мне чего делать? — старшина задумчиво почесал сверкающую в свете факелов залысину. — Один краше другого! Ну, рассказывайте, чего не поделили?
Верея, продолжающая лить слёзы, вышла вперед, склонив перед Рознегом голову.
— М-да… Всё тут понятно. Опять, значится, мордобой из-за бабы… — досадно вздохнул старшина. — Вот поведётся какая волочайка бессовестная на ушах молодых кататься, так потом поубивать друг друга готовы за оных, а то и того хуже… Тебя бы, Верея, вместе с ними, да к столбу позорному, чтоб наука была!
Верея ещё сильнее закатилась слезами.
— Всё, не вой! Перед мамкой слёзы лить будешь… Кстати, кто-нибудь, приведите сюда Вассу!
Старшина снова посмотрел на Яромира.
— Надо же… А занятно твой сынка навалял-то богатырю! — Рознег задорно махнул рукой Гриве. — Глянь! И на твоём места живого нет! Вот, обалдуи…!
Мрачно стоявший в стороне Грива терпеливо ждал решения старшины. Патша же сидел подле него на корточках, виновато потупив взгляд.
Рознег некоторое время важно разглаживал усы, разглядывая драчунов, после чего вынес решение:
— По пять ударов плетью…, для начала! Каждому! Чтоб неповадно было! Завтра с утра у меня! Надеюсь, я понятно выразился?! Я же за ночь подумаю на что вы, божедурье, мне ещё сгодиться сможете.
Грива и Патша всё так же, не проронив ни слова, кивнули, развернулись и побрели в сторону леса.
— А тебя, богатырь, наверное, тоже под замок посажу, чтоб не убёг. — Рознег вновь вернулся к Яромиру.
— Не сбежит, старшина, — вышел вперёд Ермола, положив руку на плечо поникшего Яромира. — Под моё слово отпусти со мной, а завтра ни свет, ни заря у тебя будет. Всё по совести!