Богатырь и Звезда Сварога
Шрифт:
— Нехай так. Хороший ты мужик Ермолка, порядочный. Топайте. Только гляди, коли не явится, то тебя самого выпорю! Дважды! — Рознег угрожающе тыкнул в грудь Ермолы пальцем. — Так, не на что тут больше глазеть! Расходитесь по домам!
Старшина замахал руками, давая знак людям расходиться.
Внезапно, из толпы вылетела взъерошенная баба, и набросилась на Верею.
— Ах, ты — безсоромна баба! Шлёнда! Волочайка проклятая! — кричала на Верею женщина с такими же рыжими, как и у неё волосами, принявшись охаживать девушку платком. —
— Не выйду я ни за что, за этого твоего Патшу! Он жестокий и злой! Нет у него души! Я лучше руки на себя наложу! Найдете меня на болотах потом утопленницей, так и знай! — кричала в ответ Верея, стараясь спрятаться от ударов матери за спиной Яромира.
— Не утопишься, рогожа трёпаная! Я сама тебя прибью!
— Полно тебе, милая Васса! — тщетно старался успокоить её Ермола. — Ну раз мил ей богатырь…
— Какой «мил»?! Какой ещё «мил»?! Рожа безродная! Нищий, никчемный, лесной выродок! Никогда благословение не дам! Прокляну!
Эти слова глубоко задели Яромира за живое, заставив обиженно его отвернуться…
— Тогда я просто сбегу с ним! Вот увидишь! — кричала в ответ Верея, на этот раз прячась за Ермолой.
— А ну, всё! Заткнулись и разошлись по домам! Пока я всем не показал кто тут выродок, а кто нет! — вспылил покрасневший Рознег, вернувшийся на крики Вассы. — Слушай меня сюда, баба! Раз нет у тебя мужика, кто может за дочь твою слово держать, значит, мы с Добромилом и волхвами будем на совете сами выбирать ей суженого! Кого сама приведёт, на того и будем смотреть: достоин он али нет! Боги всех рассудят! Вот тебе моё последнее слово! И чтоб духу вашего сей миг тут не было!
Васса, схватив ревущую Верею за руку, окинула взглядом поломанные прясла ограды, заплакала и пошла в дом.
— Ну и мы, пожалуй, тоже пойдём, — Ермола осторожно подтолкнул Яромира в плечо. — Нечего тут больше делать.
Рознег убедился, когда все разошлись, плюнул и сам двинулся в сторону свадебного стола, где снова заиграла музыка.
— Оно тебе надо было? — начал Ермола после недолгого молчания. — Сидел бы себе спокойно, хлебал медовуху, холодцом закусывал, и беды бы не было… нет, ну надо же было со старшиной связаться!
— Патша этот — не человек вовсе. — с серьёзным видом Яромир. — И отец его тоже — волколаки.
— Волколаки! Насмешил… Эво тебе медовуха в голову дала! Да ты просто в гузно, вот и мерещится всякое! — Ермола шутливо хлопнул Яромира по плечу — Не вешай нос, богатырь! Проиграл и проиграл. Проспишься и вернётся твоя силушка! Патша с Гривой тоже в лесу бирюками живут. Хата их вон там, на самой окраине деревни. Главные охотники Рознега.
«Значит старшина всё знает и пользуется ими.» — сделал вывод Яромир. — «Нужно обязательно всё отцу рассказать.»
— У Гривы старший — Кривжа, — продолжал Ермола. — такой же как он. Один в один. Только Кривжи уже не упомянешь сколь зим никто не видал в наших краях. Он, вроде, в дружину к князю подался. На войну всё хотел. Больно любил над людьми издеваться, а там — самое место для такие, как он. А может его и того… уже и в живых давно нет. Ну, да и пёс с ними! Продолжить хочешь?
Ермола указал на свадебный стол, из-за которого всё ещё доносились звуки песен.
— Можно…, только давай найдём место, где потише. Хватит мне уже на сегодня веселья… — Яромир попытался улыбнуться, но тяжелый кулак Патши сильно повредил челюсть, от чего эта попытка отозвалась лишь острой болью. — Голова гудит, будто в колокол бьют.
— Знаю куда пойдём, только кое чего прихватим по дороге! Силенки ещё остались? — перебил его Ермола, указывая на одну из стоящих вдоль ограды телег, в которой лежал небольшой бочонок медовухи. — Такой осилишь?!
Яромир подошёл к телеге и с большим трудом забросил бочонок на плечо.
— Ты обожди, — вмешался Ермола, при виде скорчившегося от боли Яромира. — не спеши. Поставь, где взял.
Ермола помог Яромиру опустить бочонок обратно в телегу, протянул две большие дубовые кружки и наполнил их до краёв.
— Не пьянства пагубного ради, здоровия для! — воскликнул Ермола и друзья, стукнувшись стаканами, осушили кружки до дна. — Теперь и понесётся легче. Пойдём.
Медовуха и правда помогла Яромиру, притупив чувство боли. Даже показалось, что и бочонок стал легче. Яромир забросил его на плечо, и друзья продолжили путь.
— Ну-ка, придержи ровнее! — Ермола на ходу открыл кран и наполнил кружку. — Помнишь, как познакомились? Сколько тебе тогда было? Зим девять? Вы тогда еще со стариком по лесам нечисть всякую гоняли.
— Мы её и до сих пор гоняем. — с явным недовольством уточнил Яромир. — Бесов, леших, чертей, упырей… Лишь бы вам спалось крепче.
— Ой, из одних ли благих намерений?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Как будто вам за это не платят? Причём, весьма неплохо…
— От чего это? Дают же кто что может: когда еду, когда инструмент — да и старик три шкуры за работу не дерёт, не то, что тот же Аяр! А мы всегда только по нужде и, по совести.
— За это вас и любят… — Ермола приложился к кружке. — и, признаюсь, весьма побаиваются.
— Чего ж нас бояться?
— Как чего? Появляетесь неизвестно откуда, пропадаете не пойми куда. Знаете всякое. В тебе, вон, силища, что в яке. Вот ты приспросись у старика: не удивлюсь, если и кровь у тебя славная.
— Скажешь ещё, славная… Куда уж мне…
— Ну-ну! — недоверчиво прищурился Ермола. — Знаешь, сколько уже мы вас выследить пытаемся?! Сколько раз по следам ходили и всё без толку. Все дорожки плутают, кругами водят.
— Как лихо лесное?
— Вот-вот, именно, невидимки. Не зря наши старики поговаривают, что твой — самый что ни на есть колдун.