Богатыристика Кости Жихарева
Шрифт:
– Чего думать – лезть надо! – отвечал Глобальный. – Постой, постой, а как же я? Меня-то возьми!
Костя двинулся в неведомый поход бездумно, как был – в кроссовках, в «бермудах» со множеством карманов и в футболочке с портретом форварда «Зенита» Аршавина, высунувшего язык.
– А куда я тебя? В рюкзак?
– На шею! – сказал Глобальный. – Я буду деликатно держаться, не задушу небось!
«И на том спасибо», – подумал Костя.
Он подсадил Глобального себе на шею и полез по голому стволу. Лапки у существа были неожиданно
Да и деревце оказалось крепче, чем он думал. Уже метра два до земли, три, четыре…
Костя закрыл глаза. Вот сейчас раздастся треск, и полетят они прямо в дымящуюся вонючую пакость…
– Вперед, вперед! К новым вершинам! – подбадривал седок.
Выглядеть трусом юному богатырю ну никак не хотелось, особенно перед этим… Таким знакомым… Можно сказать, с младенчества знакомым…
– Все! Отпускайся! – скомандовал Глобальный.
Костя открыл глаза, разжал руки и обрел под собой почву.
Деревце попробовало распрямиться, но до конца не смогло – так и перекинулось коромыслом над берегами речки Смородины…
– Это и есть Калинов мост, – сказал Глобальный.
– Да ну, – сказал Костя. – В сказке-то на Калиновом мосту как бы дерутся… Ой, без «как бы»…
– То-то, – сказал грамотный шарик. – Видишь ли, Калинов мост – он у каждого свой…
– Здесь что-то не то… – сказал Жихарев. – А! Врубился! На настоящей калине ягоды только осенью бывают! Вспомнил!
– А тут ваши законы не действуют, – сказал Глобальный. – Тут главное – чтобы покрасивше было… Правда, калинушка теперь навек покляпая останется, но так даже романтичнее…
– Покляпая – значит, гнутая? – сказал Костя.
– Сообразил! – сказал Глобальный. – Ну, тогда вперед!
Они сделали только несколько шагов, когда Костя услышал, что кто-то положил ему на правое плечо тяжелую руку. Так и есть – Кузьма-Демьян. Видно, Бабаня Грозные Очи наказала филину приглядывать за правнуком-стрикулистом.
– Ты чего? – спросил Костя.
Двуглавый филин что-то пробормотал в ответ, но Костя не понял. Зато понял Глобальный:
– Говорит, скучно ему там. Возьмем его с собой, не помешает. Наоборот – увидят тебя с филином на плече, да еще с таким особенным, и подумают, что ты ученик чародея. Лишний раз связываться не станут…
– Птичка не батин рюкзак, – сказал Костя. – Как-нибудь справлюсь…
– А я тебе еще и помогу! – сказал Глобальный. – Подсади-ка меня на другое плечо, для равновесия! Правда, так ловчее?
«Паразит», – подумал Костя, но ничего не сказал.
– Да и собеседник мне нужен, – продолжал наглый шарик. – Не с тобой же мне толковать – с двоечником! Твое дело – слушать да на невыросший ус мотать!
– Я троечник! – обиделся Жихарев. – И нечего мне про усы напоминать…
– Это потому что учеников нынче приказано жалеть! – сказал Глобальный. – Вот учителя и не ставят двоек, иначе сами окажутся виноваты, что плохо учат…
– А филин – не попугай, он словами не выражается! – подковырнул Костя своего путевода в отместку за жестокие правдивые речи.
– Не беспокойся. Филин знающий.
– Чего он там может знать, – скривился Костя.
– Мало ли что! – раздался совершенно незнакомый скрежещущий голос.
Костя вздрогнул и едва не стряхнул филина с плеча.
– Кто это?
– Кузьма, – сказал Глобальный. – Или Демьян. Не имеет значения. В данном случае… Итак, молодой человек, мы с вами находимся в абсолютно ином пространстве и в совершенно условном прошлом времени… Тут животные тоже меняются… Мы уже, мягко говоря, не в Канзасе!
Жихарев огляделся – пространство как пространство: леса да поля. Потом посмотрел на часы с календарем – время как время: половина десятого, тридцать первое июня…
– Разницы пока не вижу, – сказал он. – Богатырей…
– Тем более! – прозвучал вдруг тяжелый бас.
– Это – тоже он? – Костя приподнял плечо, которое с филином.
– Больше некому, – сказал Глобальный.
Костя начал всерьез уважать филина.
Под ногами была уже не тропинка, а хорошая дорога, хоть и немощеная, зато наезженная. Только ездили по ней, как показывали следы в пыли, не на автомобилях, а на лошадях и телегах…
– А вот и люди! – обрадовался Костя, увидев чуть в стороне маленький пестрый домик.
– Зоркий! – похвалил его шарик. – Слушай, сходи-ка туда да посмотри, что к чему, а мы с филином тебя во-он в том лесочке подождем… Узнай, что там и как…
– А с вами-то почему нельзя? – сказал Жихарев. – Потому что стыдно?
– Потому что нежелательно, – объяснил Глобальный и скатился с плеча в траву. – Кузьма-Демьян, за мной!
«Подставляет меня, козел! – решил Костя. Потом подумал как следует: – Нет, все правильно. Я же из нас самый сильный, с меня и спрос. Да и что там может быть опасного? Баба-Яга? Так она рядом с Патрикеей Маркидоновной отдыхает…»
Домик был замечательный – с высокой двускатной крышей, с резными и расписными ставнями. Как на детской площадке во дворе. Вместо детей там обычно взрослые в бутылочку играют …
В сказочном окошке виднелись два круглых личика.
Костя подошел ближе и увидел, что это старичок и старушка – оба с румяными щечками и ласковыми глазками.
– Здорово, дед да баба! – сказал Костя и даже слегка поклонился – Бабаня Грозные Очи внушила ему, что в деревне следует приветствовать даже незнакомых.
– Здоровей видали, – мрачно сказал старичок. – Проходи себе, куда шел.
Жихарев такого приема никак не ожидал: уж больно благостными казались старички. Такие должны, по идее, даже маньяка Чикатилу накормить, напоить и спать уложить…
– Я вам чего такого сделал? – спросил он. – Вы же меня первый раз видите!
– Может, и первый, – сказала старушка.
– А может, и не первый, – сказал старичок.
– Может, это как раз ты в тот день шел мимо, да и… – старушка заплакала.