Богатырская дружина Мономаха. Русь в огне!
Шрифт:
Повисло молчание, которое первым нарушил Алеша:
– Я готов ждать девять лет.
– Не надо, Алешенька, не жди, – произнесла Настасья сквозь слезы. – Тебе тридцать лет, тебе давно уже пора жениться и детей завести.
– Дети у меня есть, – усмехнулся Алеша.
– Я о законных детях говорю. Через девять лет тебе будет сорок без одного года. В такие лета у людей уже внуки появляются.
– Но и детей завести не поздно, – сказал Алеша. – Вон великий князь в пятьдесят четыре года сына завел. Я буду ждать тебя, Настасья, – повторил он, подходя к ней ближе.
Она крепко обняла его, но поцеловать
Охота Мономаха
В отличие от своего сына Мстислава, Мономах очень любил охоту. Вскоре после описанных в предыдущей главе событий он отправился на очередной лов.
Лов удался на славу – собакам удалось выйти на след лося. Вскоре Мономах с дружинниками увидели и самого зверя, который тщетно пытался уйти от погони. Лось был необычайно крупным.
Мономах приказал дружинникам отогнать собак и оставаться на месте. Он хотел сам поразить лося копьем.
Но как только он приблизился, отчаявшийся зверь неожиданно бросился на князя, сбил его с коня и собрался уже топтать ногами.
Мономах был очень силен – достаточно сказать, что он мог собственноручно ловить и стреноживать диких лошадей. Но против лося он был, конечно, бессилен. Дружинники в ужасе замерли. Они привыкли к отваге князя, не раз видели его схватки с животными, однако такого еще не видели.
Один Алеша сохранял присутствие духа. Он быстро подскакал к лосю и ткнул зверя копьем в бок, отвлекая внимание на себя. Когда разъяренный лось оставил в покое князя и ринулся на Алешу, тот молниеносно развернулся, отскочил в сторону, снова развернул коня и, бросив мешавшее копье, выстрелил в лося из лука. Стрела угодила лосю прямо в глаз, и тот медленно осел на землю. Алеша выпустил еще несколько стрел и окончательно добил зверя.
Мономах поднялся на ноги и отряхнулся – так, как будто ничего страшного не произошло.
Потом, когда он сидел вместе со всеми у костра, а слуги свежевали лосиную тушу, Мономах говорил:
– Сын мой Мстислав, непонятно почему не постригшийся еще в монахи, говорит: негоже-де христианину убивать беззащитных тварей Божьих. Ежели так рассуждать, то и мяса их есть не следует, а как мужчина, тем паче воин, может не есть мяса? Ну, женщина еще куда ни шло, хотя и женщине, покуда она рожает детей, следует укреплять свое тело. Поэтому и посты… Ну ладно, об этом не буду. А что до беззащитности тварей Божьих, сами видели сегодня, как они беззащитны. Тем и отличаюсь я от того же Святополка, что не поражаю с безопасного расстояния добычу, которую пригнали мне мои слуги, а смело иду на зверя, как на поединок с врагом. Многие из вас были свидетелями тому, как другой лось, да и олень бодали меня, как дважды туры поднимали меня с конем на рога, как вепрь сорвал у меня меч с бедра, медведь укусил потник на колене, а рысь однажды повалила вместе с конем. Может, и глупо мне, князю, надежде Русской земли, так рисковать собой, но ничего я не могу с этим поделать, жизни своей не представляю без этого. Сколького лишает себя Мстислав – а храбрый ведь воин, хоть и любитель мира – тем, что не любит ловы.
Мономах повернулся к Алеше:
– Не стану, однако, спорить, что, если бы не ты, вряд ли бы я сидел сейчас с вами. И как ловко ты все это проделал! Думаю, мой союзник Святополк дорого заплатил бы тебе, чтобы и ты бездействовал, как остальные. – Упрек, прозвучавший в его словах, был довольно мягким. – Но далеко не все продаются. – Это уже, понятно, относилось к без вести пропавшему Добрыне. – И именно те, кто не продается, получают награду за верность. Проси у меня все что хочешь.
– Все, князь? – переспросил Алеша, пытаясь поймать Мономаха на слове.
– Неужто я откажу в чем-нибудь моему спасителю?
– Тогда, – произнес Алеша с сильно бьющимся сердцем (когда он спасал Мономаха от лося, сердце его билось гораздо слабее), – позволь мне жениться на Настасье Микулишне.
Мономах, с одной стороны, обрадовался тому, что догадки его подтвердились, а с другой – не знал, как выходить из создавшегося положения.
– Ты просишь у меня того, – сказал он после паузы, – что я никак не могу сделать. Разве можешь ты быть уверен в смерти Добрыни? А если не можешь (как и все мы), то неужто согласился бы отнять жену у живого еще, возможно, мужа?
– Значит, ты все-таки отказываешь мне, князь? Мне, своему спасителю? – довольно дерзко спросил Алеша. Он сам не ожидал от себя такой дерзости, но это любовь говорила за него.
Мономах не знал что и ответить. Положительно, после Ратибора не везло ему со старшими дружинниками. Илья Муромец не одобрял многие его дела, Добрыня, которому он бесконечно доверял, столковался у него за спиной со Святополком, теперь вот и с Алешей возникли трения. А все потому, что Ратибор звезд с неба не хватал, эти же все, как на подбор, богатыри, слава земли Русской. О них, поди, сказы после смерти начнут сочинять.
– Нет, я не отказываю тебе, – нашелся наконец Мономах. – Если через девять лет о Добрыне не будет ничего известно, я добьюсь разрешения на твой брак с Настасьей Микулишной. – Он, конечно, не подозревал, что Алеше известно о таком же обещании, данном Настасье.
– А если будет известно? – спросил Алеша.
– Если он вернется или хотя бы узнают, что он жив, тогда, я думаю, ты и сам не захочешь безбожного брака. Но, как я погляжу, не очень-то ты радеешь о жизни друга?
Алеша промолчал.
– А чтобы не ждать тебе целых девять лет (тем более все мы желаем возвращения Добрыни), – продолжал Мономах, – проси у меня и другой награды. Гривны или дорогую вещь – все получишь.
– Мне ничего не нужно, – гордо ответил Алеша, что Мономаху, конечно, пришлось не по вкусу.
Однако, когда все возвращались, Мономах подъехал к Алеше и тихо сказал ему:
– Прости, Алеша, что пришлось надолго отложить выполнение твоей просьбы. И сам, думаю, понимаешь, что никак не возможно тебе сейчас жениться на Настасье Микулишне.
Алеша вынужден был согласиться. На какое-то время ему показалось, что, спася Мономаху жизнь, он получил право исполнить самое немыслимое желание; теперь же он понял, что князь – это еще не Господь Бог. Та злость, которая возникла было у него на Мономаха, сразу улетучилась. Вот так Мономах умел задобрить человека ласковым словом.
По пути домой Мономах заметил, что потерял (очевидно, при падении с коня) золотой амулет в виде змейки, подаренный ему когда-то первой женой Гитой, матерью Мстислава. Поскольку уже стемнело, поиски решено было отложить на завтра. «А лучше бы на девять лет», – подумал про себя острослов Алеша.