Богатырские хроники. Тетралогия.
Шрифт:
Змей никогда не убивай. И ящериц. За каждую перед Упирью ответишь. И можешь ответить страшно. Она их сама сотворила.
В норы ее не лазь. Знак норы: круглая она, как солнце, края без изъянов.
Говорят: в таких норах клады Упирь прячет. Врут, потому что на что ей клады? И некоторые лазили в норы — и все погибали на месте.
В других местах оставляет Упирь клады, но клады человеку обыкновенному непонятные: вещи диковинные. Видели однажды цветок с ликом человеческим, а в другой раз — яйцо золотое. Великую Силу такие клады дают — если овладеть ими сумеешь. А не сумеешь — сгинешь,
Змей вообще сторонись. Не проверено, но говорят, что даже медянкой Упирь обернуться может.
Человеческая защитница она, но больно велика ее Сила.
Страшный дар Мокоши Перуну — Кащей — все еще на земле. После Упири самый Сильный он, и черна его Сила, как небо ночное осеннее. Главный он слуга Мокоши, главная ее надежда людишек истребить.
О Кащее много говорить знающими запрещено. По земле кочует, тела не имеет, Сила огромна и только зла, вид принимает любой. Может ведерком прикинуться, может дубом, может плотником.
Незнающий почуять его никак не может: всю человеческую жизнь Кащей может в доме жить, и не узнают его. И похоронят потом…
Почти всесилен Кащей и почти неуязвим. И растекаются от него ручейками злоба и ненависть, и Сильных много вокруг него, и Сила его над землями разлита.
Сходят и боги на землю.
Перун в грозу страшную покажется — всегда на взгорье, с молниями, в руке зажатыми. Хоть и нужны ему люди, а любит молнией травить, как зайцев, и петляет молния, и живет долго, пока не поразит кого-то насмерть. Но это балуется Перун. В грозу ему молись. Увидишь — если не боишься прогневать — проси о делах воинских и славе. Может, посмотрит на тебя Перун, да и сожжет, а может, и поможет.
Вилы тоже показываются — в отдалении, как пара близнецов-отроковиц. Часто над полями битв парят — и молчат. Проси их о мире. Дурного Вилы не сделают. Даже если не парят они, а на земле стоят просто, всегда их узнаешь: кукушки над ними вьются.
Стрибог является в обличье странника длинноволосого, и по волосам вода струится даже в засуху. Смешлив он и, если развеселишь его, даст тебе, что нужно — дождь или вёдро. На засуху или потоп не жалуйся: обозлится Стрибог.
Даждьбог только лучом является. Луч тот плотен и ярок и стоит столбом. Если цвет имеет золотой — к плодородию общему. Если зеленый — к счастью небывалому. Если красный — к смерти. А радужный — к мору. Проси об удаче луч золотой, а пуще того — зеленый. А красный и радужный — спроси: «Мне ли?» Если качнется луч — тебе.
Велес является либо человеком голым, волосатым сплошь, либо быком красноватого цвета. Быка еще и так узнаешь, что все твари к нему липнут и шкуру лижут. И человек голый, волосатый, тоже ими окружен. Проси Велеса о здоровье скота и о делах торговых. Никому еще худо не стало от того, что Велеса попросил. И не бойся Велеса. Поклонись и подойди — и счастье тебе будет.
За разным боги на землю являются. То скучно им, то любопытство одолевает, то знамение дать хотят, а то — похоти ради.
Сходят к девицам только. Стрибог дождем коротким, яростным налетает, с вихрем; замотает-закрутит.
Даждьбог — лучом опять же. Только к спящим приходит.
Велес человеком набрасывается. Но не насильничает — никакая перед ним не устоит.
Один Перун не может к девице сойти; многажды пытался и всякий раз испепелял дев. Поэтому завистлив Перун к братьям: не дано ему познать наслаждение это.
Охотчивы боги остальные до этих дел. И Сила их к людям переходит. Не рождаются боги от смертных девиц, но Сильные из Сильных рождаются. Блага может быть их Сила и черна может быть — все от Мокоши. И иногда боги детей своих хранят и помогают им. Но редко это бывает. Часто и не знают люди, кто к матери их сошел, повторяют за всеми: гулящая. Но бывает, что открывается все, и знают Сильные из Сильных род свой.
От Зги родилась Мокошь.
От Мокоши родился Даждьбог.
От Даждьбога родился я, Святогор.
Глава вторая
Много вымыслов окружало мою жизнь и много недоверия. Много врали про меня и враги, и друзья, и даже те, кто меня в глаза не видывал.
Одни говорили, что мать моя стала тяжела от Сильного воина Гора, пришедшего с западных земель. Действительно, помнили многие, что жил он в нашей деревне, Силой своей удивляя и воинским умением. И по срокам сходилось.
Другие говорили, что отец мой был киевский варяжский князь Игорь. Мол, отсюда и честь вся Святогору пошла. И по срокам опять же похоже было.
Третьи говорили, что рожден я действительно от Даждьбога, но только не матерью моей, а самой землей, что зачали земля и Даждьбог меня в весенний солнцеворот, и даже место показывали — в сосновом бору, на поляне, на пригорке, на шлем похожем. И якобы лежал я в земле, как в утробе, а потом землю раскидал и вылез наружу, и подхватили меня на крылья две сойки и принесли в дом матери моей. Так и зовется с тех пор холм тот: Святогорово Лоно.
Да, и воин Гор, и князь Игорь могли быть отцами Мне; проходило княжеское воинство на юг через нашу Деревню, и Гор к нему прибился и сгинул. И Сильным он был — до сих пор показывают в наших местах родник, что он взглядом отворил, и называют: Горово Око. И князья киевские меня в почете с юности держали.
Да и холм тот шеломообразный странен: бывает, по ночам свечение от него исходит, и тепла земля там в самую непогоду, и в снег макушка его непокрытой торчит. И связан я с холмом тем, со Святогоровым Лоном. Но об этом — в свой черед.
Сейчас расскажу, как было.
Я помню себя еще в утробе.
Не важно мне, что скажут те, кто эти записи прочтет. Не для славы пишу; носил я славу как бремя всю, жизнь мою, и не нужна она мне. Не для того, чтобы след по себе оставить на земле, пишу; и без того невмерно много оставляю. Не для того, чтоб поняли меня; чтоб меня понять, нужно богатырем быть и все, тайны, что я ведал, ведать; богатыри пока не перевелись,] а вот всех тайн своих никому не открою. А для того пишу, чтобы когда по пути моему пройдет кто хоть сотню шагов, так чтоб легче ему было, потому что частью знания своего поделюсь. Для пользы пишу. И не важно мне, поверит мне каждый или не поверит; тот, кто моей дорогой пойдет, сразу правду почует.