Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады
Шрифт:
Украинские казаки прекрасно ощущали свою нарождающуюся страшную военную силу. Им нужен был свой защищенный национальный центр и они создали потрясающую Запорожскую Сечь уже в середине XVI столетия.
Запорожьем или Низом называли степи, лежавшие ниже порогов Днепра до самого Черного моря. Особенно красивы они были весной, эти великолепные безграничные шелковистые зеленые скатерти, пересекаемые многоводными реками с отвесными береговыми скалами, глубокими балками, логами, оврагами, с морем величественных густых дремучих лесов из лип, кленов, грабов, дубов, вязов, ясеней и даже чинар. Степи был плодородны и давали изобильные урожаи пшеницы, ржи, ячменя, овса, проса, гречихи, льна, конопли, картофеля, овощей, арбузов, дынь, винограда.
По обеим сторонам среднего и нижнего течения Днепра, особенно на левобережье, широко развалились плавни, низменные долины, покрытые сочной травой, высоким густым камышом и купами самых разных деревьев и кустарников. В дождливую осень плавни сплошь затоплялись водой и даже в самое жаркое лето, когда Дикое Поле, земли от притока Буга Синюхи до приморского юга и правобережного Днепра, представляло собой выжженное солнцем безжизненное пространство, они давали воду множеству животных и растений.
Запорожье XVI еще не шляхетского века, было забито кабанами, медведями, волками, лисицами, выдрами, дикими лошадьми, буйволами, оленями, ланями, козами, громадными гадюками, дикими курами, тетеревами, куропатками, которые тучами охотились и паслись в высокой степной траве, плавали и ныряли на виду парящих в вышине орлов, ястребов и соколов, удовлетворенно смотревших на реки, забитые сомами, линями, щуками, чабаками, окунями, ершами, судаками, язями, плотвой, таранью и даже осетрами, севрюгами, стерлядями и белугами, длиной до трех метров и более.
Казаков, живших за днепровскими порогами, на Низу, стали называть запорожцами, которым охота и рыбная ловля давала почти все. Палящее солнце летом и лютая стужа зимой выдерживались только очень крепкими телом и духом натурами, не забывавшими налетать на Оттоманскую Порту и Крымское ханство за оружием и одеждой.
Запорожцы не боялись мести османов и гиреев. В нижнем течении Днепра были сотни и сотни островов, покрытых такой густой травой, неприглядным камышом и купами раскидистых деревьев, что найти там сечи, не зная, что они там точно есть, было почти невозможно. С севера от загребущей Польской Короны казаков прикрывал седой Днепр – Славутич, его величественные и ужасные пороги, поражавшие путешественников странно-опасным шумом, от которого «леденела в жилах кровь, смыкались уста и переставало биться сердце».
На Запорожье не было никаких дорог, кроме Днепра, на мириадах островах которого, высящихся над грозно пенившейся водой своими отвесными гранитными боками, всегда находили приют панские беглецы из разных стран. Регулярным войскам всегда было трудно пройти по Дикому Полю и, особенно, по Запорожью. С начала лета от страшной жары пересыхали речки, ручьи и выгорала трава, что вызывало степные пожары, иногда охватывающие местность в десятки километров. Жарким днем двухсантиметровые мухи с удовольствием закусывали лошадей до кровавой смерти, а вечерами из плавней поднимались устрашающие тучи комаров, жадно накидывавшихся на все живое, и спасением от них были только круги дымных костров. Саранча летела по степи до самых плавней, где встречалась с заразительной лихорадкой, защитить от которой не могли ни сабли, ни стрелы.
Зимой по Дикому Полю гуляла лютая стужа и метель, подгонявшая стаи озлобленных от голода волков, перекрикивалась с неутомимым ветром, с ревом перегонявшим огромные сугробы снега с места на место. После того, как несколько польских карательных отрядов без боя пропали за порогами, Речь Посполитая вынужденно смирилась с существованием неподконтрольной ей казацкой силы, копившейся и копившейся в условиях суровых лишений, которые могли выдержать только личности с крепкой натурой.
В 1565 году черкасский и каневский староста, Дмитрий Вишневецкий, православный потомок Рюриковичей и Гедиминовичей, на днепровском острове Малая Хортица построил первую казацкую крепость, ставшую колыбелью украинского казачества. Сами степные воины назвали его гетманом, использовав чешское heitman, немецкое hauptman и польское слово hetman. Во многих европейских странах так называли главнокомандующих и, начиная с Дмитрия Вишневецкого, украинцы так именовали своих казацких военачальников. Польская Корона, имевшая своих великих гетманов, казацких полководцев объявляла «старшими».
Вишневецкий с казаками взяли турецкую крепость Ислам-кермен, закрывавшую им выход в Черное море и бывшие османские пушки встали на хортицких утесах, охраняя запорожский кош. Дважды турки и татары пытались взять Малую Хортицу, но казаки сами ушли с острова только тогда, когда у них кончились свинец, порох и еда. Вишневецкий еще после взятия Ислам кермена попросил военной помощи у Варшавы и Вильно, но ему ответили, что не следует без приказа трогать Османскую Порту и Крымское ханство.
Вишневецкий перешел на земли Московского царства и Иван IV Ужасный дал ему в кормление город Белев с округой. Быстро поняв, что служить убийце и садисту на троне нельзя, первый казачий гетман вернулся на Украину и король тут же отправил его на Ливонскую войну с московским царем. Вишневецкий усилился настолько, что Краков в 1562 году устроил ему молдавскую ловушку, предложив без обещанной помощи занять трон молдавского господаря. Волохи тут же выдали Вишневецкого туркам, и через год султан со своим тупым удовольствием приказал ужасно казнить «молниеносный метеор, пролетевший через украинскую историю».
Народ запомнил Дмитрия Вишневецкого в былинах, как казака-героя Байду, а количество степных витязей резко возросло после унии 1569 года, когда на Низ пошли все украинцы, поляки, литовцы, русские, ненавидевшие смертельную шляхту и ее убийственное крепостное право. Новый командующий пограничными войсками юга Речи Посполитой Богдан Ружинский сумел сформировать большое казацкое войско, разделил его на двухтысячные полки, которым дал название тех украинских городов, где они стояли. Ружинский переписал полковых казаков и составил их первый именной список, реестр. Половина казаков пошла в кавалерию, действующую в Диком Поле, половина стала гарнизонами в пограничных городах и местечках. Реестровое казачество было освобождено от налогов и быстро превратилось в очень влиятельное сословие.
В 1574 году казаки Ружинского не смогли остановить огромное турецко-татарское войско, но на следующий год они прямо в Крыму отбили множество христианских рабов и сумели довести их домой. В 1576 году казаки сожгли на Черном море турецкие города Синоп и Трапезунд. Кроме реестровых казаков, которые подчинялись великому коронному гетману Речи Посполитой, часто собирались от пяти до двадцати полков казаков-добровольцев на собственных конях со своим оружием, называвшихся по именам назначаемых польским гетманом полковников. В конце XVI века итальянский разведчик-путешественник рассказывал удивленной Европе:
«Из казаков можно легко набрать пятнадцать тысяч отборного, хорошо вооруженного войска, желающего больше славы, чем наживы, готового к любым опасностям. Их оружие – сабли и ружья, которых им всегда хватает. Эти хорошие воины в войне пешей и конной, прекрасно воюют и на море, имеют разные лодки и на них ходят в походы в черноморские земли.
Казаки отважны, даже если их меньше чем врагов, и намного превосходят любое из европейских войск. Во всем мире не найти людей, которые бы меньше думали о своей жизни или меньше бы боялись смерти. Уменьем и храбростью они превосходят в битвах другие народы».