Боги Абердина
Шрифт:
Артур пошел прочь, к машине.
— Если хочешь, чтобы я подвез тебя до университета, садись. Я сейчас еду туда, — сказал он. — В противном случае — извини. Времени болтать у меня нет.
Я последовал за ним.
— Что происходит? — спросил я, но Артур отказывался отвечать, пока мы не сели в машину.
Внутри он запер дверцы и снял шапочку. Лицо у него раскраснелось от холода. Выглядел Арт так, будто не спал всю ночь.
— Я думаю, что он следует за мной, — заявил он, выглядывая из окна.
— Кто?
— Дэн, — ответил он и завел машину. — Думаю, что он идет по пятам. Я снова его видел. Вероятно, это был он… сегодня утром. Он прошел
— Разве ты не смотрел новости? — спросил я. — Полиция заявила, что тот фермер, выращивающий люцерну, ошибся.
Арт медленно выехал со стоянки.
— Да. Я читал об этом в газете. Для нас это хорошая новость. Я боялся, что если такая теория останется, то могут подключиться фэбээровцы. Знаешь, похищение человека считается преступлением по федеральному уголовному праву.
— Ты сколько спал? — спросил я.
Артур не ответил. На нем была выцветшая поношенная спортивная куртка Абердина и джинсы. Пахло от него кислятиной, как от нестиранной одежды. Было странно видеть его в таком состоянии.
Он потер глаза.
— Сегодня утром мне сделали компьютерную томографию, — сообщил он. — Дикая головная боль всю ночь — действительно, очень сильная боль, а не моя обычная мигрень. Не покидает ощущение, будто кто-то втыкает палочку для колки льда мне в висок. Я подумал, не аневризма ли это. Так умер мой дед, и его брат и… Подожди секундочку, — он замолчал. — Нет… нет, брат умер от разрыва аорты.
Мы направились назад к университету, проехав по только что расчищенной Мейн-стрит. Я смотрел, как люди рассматривают витрины — дети и их матери, студенты. Старики, волоча ноги, шли со своими старыми женами. Я задумался, сколько раз на улице проходил мимо убийцы. Не исключено, даже разговаривал с кем-то из них. Это мог быть сотрудник магазина, который укладывал в пакет купленные мною бакалейные товары, или водитель автобуса, который ругался из-за того, что у меня нет точной суммы на билет, и ему приходится искать сдачу. Может, у них в квартирах в это время лежали тела, разрубленные в ванне. А рядом валялись внутренности, кровь капала в сливное отверстие. Или куски тел были сложены в кучу, головы, руки и ноги, обмазанные красным торсы, расширившиеся глаза смотрели в никуда, капельки крови усыпали лица…
«Достаточно!..»
— Может, лучше держаться подальше от университетского городка, — заметил я. — Он кишит репортерами.
Я увидел, как со стороны Стэнтонской долины от горизонта приближаются темные, словно налитые свинцом тучи. Там шел снег, тучи словно выпускали усики. В Фэрвиче стояла тишина — жуткая, напряженная, какое-то оцепенение и спокойствие перед бурей.
— Хочу тебе кое-что показать, — сказал Арт, поглядывая в зеркальце заднего вида. — Что ты там сказал про репортеров?
— Их полно в студгородке. Они устроили походный лагерь перед воротами. Я слышал, как декан Ричардсон угрожал подать на них в суд за вторжение на чужую территорию, если они ее не покинут.
— Ладно. В таком случае поедем в обход. Можем припарковаться перед Келлнер-холлом. Я тебе когда-нибудь рассказывал про Абердинские туннели?
Абердинские туннели предположительно использовались, как сливные трубы. В годы запрета на продажу спиртных напитков это были тайные ходы. Ходил слух, что священник, который раньше служил в Абердине, отец Муллен, являлся собственником единственного в Фэрвиче кабака с нелегальной продажей спиртных напитков при сухом законе. Кроме того, там организовали временный центр содержания арестованных по время печально
Конечно, никто из моих знакомых в туннели не ходил, но только потому, что смотреть там не на что. Когда я сам впервые оказался в них вместе с Артом, то увидел лишь потрескавшийся цементный пол, окурки, ржавые лестницы, ведущие к заваренным люкам. Мы шли от Келлнер-холла в Торрен по заброшенной сливной трубе. Никаких пентаграмм, нарисованных краской из баллончика, раздавленных пивных банок или даже тускло освещенных коридоров. От одного конца к другому тянулись тонкие лампы дневного света в виде трубок и мигали. Только они и отбрасывали свет на грязные белые стены.
— Это служебные туннели, — пояснил Артур, пиная брошенную кем-то металлическую скобу. Она с грохотом поскакала по полу. — Иногда ночью, если найти нужное место на поверхности, можно приложить ухо к земле и услышать грохот тележек и человеческие голоса… Все эти туннели ведут в подвалы. Студенты-химики пользуются ими, если остаются допоздна в лабораториях Торрен-холла.
Мы завернули на повороте и оказались в более узком и низком туннеле. На пыльном полу валялись обертки от шоколадных батончиков и маленькие пакетики из-под чипсов. В конце туннеля, примерно в пятидесяти футах впереди, оказалась широкая серая дверь с металлической ручкой, как на старых холодильниках. Кто-то написал на двери черным маркером: «Зал храпа».
Арт внезапно остановился и прижал палец к губам. Второй рукой он схватил меня за плечо.
— Послушай! — прошептал он с округлившимися глазами.
Вначале я ничего не услышал. Затем появился какой-то глухой шлепающий звук, словно шаги где-то вдали. Нельзя было определить, с какого направления идет звук.
— Это он, — сказал Артур. — Я же говорил тебе, верно?
Я стал вглядываться в туннель, в направлении перекрестка. У лампы дневного света появился мотылек.
— Это может быть еще один студент, — заметил я.
Шаги не прекращались. Они были ровные, в одном темпе, и явно приближались. Теперь они казались мне мягкими и шаркающими, словно кто-то в теннисных туфлях брел по песку.
— В Торрен-холле мы будем в безопасности, — сказал Арт. — Не думаю, что Дэн пойдет за нами. — Он снова посмотрел в туннель. — Дэнни не захочет рисковать — иначе его увидят.
Подвал Торрен-холла оказался суше, чем туннель, и был выстроен из цементных блоков, покрашенных в белый цвет. Закрытые сетками лампочки располагались на равных интервалах друг от друга. Над дверью, ведущей в туннель, и в другом конце помещения мерцали красные надписи «Выход». В воздухе пахло серой.