Боги должны уйти
Шрифт:
– Будет больно. Очень. Но не плачь, Синевласая. Порадуйся, что войдешь в обитель сладострастного бога в столь юном возрасте.
– Ты говоришь: "Порадуйся"? Подожди, узнаешь, что я сделаю с твоими лохмами, когда позабудется эта история!
– Эта история не позабудется никогда, - шепнула Крученая Губа, приблизив к моему уху распаренное, как кукурузная лепешка, лицо.
– Попроси у бога красивых и здоровых детей для своих несчастных подруг, жена Пернатого Змея. В твоих глазах я вижу страх. Ужас вывернул душу, как шкурку мертвой капибары.
–
– Ты видела кости гигантской жабы, а не бога. Бог жив. И мы любим его. Любовь к нему - наша судьба. Разве не так? Кто думает по-другому?
– завизжала Крученая Губа, окидывая прищуренным взглядом притихших подруг.
– Кто осмелится возразить старшему жрецу? Расскажите преступнице, как вы любите нашего бога.
Женщины в толпе испуганно переглянулись и вдруг заговорили разом, стараясь друг друга перекричать.
– Пернатый Змей велик!
– Он сияет морской волной!
– Свист его топора нежен, волшебен!
– Кецалькоатль - владыка снов!
– Он превращает слезы в ослепительный оникс!
– Он в россыпях самоцветов купает пламенные тела!
Так вопили мои чванливые подруги, подлые завистницы и ревнивицы. Я хорошо знала, почему они спешат спровадить меня к мертвым богам. И уж тем более Крученая Губа, тайно влюбленная в Храброго Лиса. Моя соперница спляшет на моих костях танец осемененной куропатки.
– Ты поняла, как мы любим нашего бога? Да, милая, на скале Виноватых Женщин тебе будет очень больно. Об этой услуге специально попрошу отца.
А жрец продолжал:
– Прольется океан крови, и гейзеры возликуют, целуя небо, а струи талых звезд хлынут обильной грозой! Ручьи наполнятся прохладой, когда руки палача закроют мертвые глазницы на скале Виноватых Женщин.
Его помощники, связали мне руки за спиной и бросили в ноги Несокрушимого. Тамтамы умолкли. Мне позволили говорить:
– Отец, неужели в твоем сердце нет жалости к дочери, не познавшей первой брачной ночи?
Несокрушимый отвернулся от меня:
– Мы скрываем созревших дев от выбора Кецалькоатля. Ты сама виновата, что великолепие твоего совершеннолетия заметили жрецы Святой Чистоты.
– Лейтесь слезы дождями и реками кровь!
– снова завыл жрец, кружась на месте с жабой на голове.
– Мама, что же ты молчишь?!
Мать издали ободряюще кивнула. Или мне показалось? Неужели все предали меня? А жрец со свитой уже направился ко мне. На вытянутых руках он держал раздутую жабу, она тяжело дышала и смотрела в мои глаза. Я знала, что сейчас жрец разорвет жертву и замажет мое лицо кишками. Я стану для соплеменников ничуть не ценнее жабы.
Тут Храбрый Лис с топором в руке выскочил из толпы и прикрыл меня собой.
– Злой навет невыносимее жажды. Я не отдам невесту Кецалькоатлю!
– заявил он, отсекая резкими взмахами топора любую попытку жрецов подступиться ко мне.
Жрец подал знак глазами, и на юношу бросились воины.
– Этот воин тоже там был, - Ухо Пса заглянул в лицо юнца.
– Да, он тоже там был, но не остановил надругательство над святыней. Более того, он прелюбодействовал в неподобающем месте!
Старший жрец хищно разглядывал тело юноши, который извивался в путах у ног и рычал:
– Не смей, жрец, прикасаться к моей невесте! Я вызову тебя на скалу состязаний!
– Отныне ты, Храбрый Лис, - никто. Преступник потерял привилегии воина. Отныне ты не сможешь вызвать на состязание даже бобра, - прошептал Старший жрец вполголоса.
– Разве твоя грязная плоть не коснулась ни единой капли Святой Чистоты? Разве ты не должен был остановить неразумную деву? Почему бы тебе не пойти по дороге мертвых вместе с ней? Ты сделал ее женой не по заветам предков.
– Я не тронул пояса невинности! Синевласая Лань так же чиста, как святой источник!
Наконец, вмешалась и моя мать:
– О, непоруганная святыня! Слава Кетсаткоатлю! Наши дети не виноваты! Они сама Святая Чистота! - воскликнула она, пристально глядя в глаза жреца.
Стало очень тихо. Жена вождя была единственной женщиной в племени, которой дозволялось прерывать спор мужчин.
– Если юноша не воспользовался и не нарушил табу, то источник девственно чист. К тому же, по нашим законам юноша может искупить вину избранницы, - продолжила она, обводя ряды воинов нежным взглядом.
– Народ чтит законы предков. Они гласят, что лучший воин, победитель победителя получит любую деву на выбор. Дайте Храброму Лису шанс стать героем.
– О, мудрая, она спасла свое дитя, - прослезились женщины.
Вздох облегчения пронесся по толпе, воины закричали:
– Жабий жрец, закрывай праздник.
– Нет, - прошипел жрец.
– Поздно. Дева принадлежит Кецалькоатлю. Ни один юноша не сможет забрать его добычу.
– Юноша выкупит Синевласую Лань у сурового бога, - возразила мать.- Он достаточно храбр, и мы это знаем. Он сделает то, что не по силам сотне доблестных мужей. Он сделает даже то, что не по силам самому Пернатому Змею. Дайте ему задание. Я знаю, что он выполнит его. Он по праву отвоюет невесту у бога.
Эти слова не понравились Жабьему Жрецу:
– Ты богохульствуешь, жена вождя. Нет прощения принцессе, как бы не плакало ее сердце, прощаясь с дочерью.
– Пернатому Змею подчинен весь этот мир, но он не успевает следить за порядком во всех концах земли. Позволь Храброму Лису стать соратником Пернатого Змея в воинских делах.
– Нет у бога таких дел, которые может исправить человек.
– Нет? Вот, как?
– удивилась мать, гневно сверкнув глазами.- А мне казалось, что война с омельгонами слишком затянулась. И не во власти богов вернуть мир племенам.