Боги крошечных миров

Чурсина Мария Александровна

Потом, убрав перед зеркалом волосы в причёску, Орлана спустилась в сад.

— Быть может, вам лучше прилечь? — Аластар нагнал её на одном из боковых ответвлений аллеи.

— Позже. Я хочу разобраться. — Она замерла на секунду, чтобы натянуть перчатки — те самые. Осеннее солнце было обманчивым. — Как вы считаете, Орден причастен ко всему этому?

Аластар покачал головой.

— Не думаю. Орден уязвлён, его подставили перед вами, а потом убили. Да, он сумел выжить, но раз он не предотвратил убийство, он, видимо, считал,

что это невозможно. Конечно, он станет утверждать, что сам так захотел. Но ведь переместившись в тело Амира, он потерял большую часть своих сил, а что в этом хорошего? Выходит, он бежал, чтобы только сохранить жизнь.

Он коснулся талии Орланы, словно боялся, что она упадёт. В глубине сада деревья росли гуще, полуоблетевшими ветками нависали над их головами, и лилии, не усмирённые руками садовников, выползали на дорожки — сочные тёмно-зелёные стебли, как окаменевшие змеи. Давно увяли цветы.

— А что советники? — не сразу отозвалась Орлана. От Сантаринского ветра вздрагивали края палантина под её руками.

— Из них слишком уж сильно подставился только Свеин. У меня чувство, что его просто выкинули, в надежде, что мы схватим шпиона и на том успокоимся. Как-то слишком просто всё с ним.

— Значит, они забеспокоились? — Под её ногами рассыпались высохшие соцветия лилий, скользили потемневшие мёртвые листья. Дальше сад переходил в лес с едва заметными тропинками, наполненный шумом близкой реки.

Аластар усмехнулся.

— Вполне возможно. Свеин, конечно, ничего не рассказывает о сообщниках. Твердит лишь, что подослал шпиона, о чём весьма сожалеет. Сейчас он под домашним арестом. Больших полномочий в отношении высших магов я не имею. И не могу решать его судьбу без ваших указаний.

— А я обязана вынести этот вопрос на обсуждение советников. Как вы думаете, что они предложат?

Орлана отводила в сторону ветки, повисшие слишком низко над дорожкой, и с них срывались капли утреннего дождя. Когда белые камни окончательно скрылись под жухлой листвой и стеблями лилий, она остановилась и взглянула Аластару в лицо. Без каблуков она была ростом ему по плечо.

— Есть условие, при котором нам будет позволено убирать советников без суда и полугодового следствия. — Аластар жёстко поджал губы. — Военное время. В военное время императрица имеет право самостоятельно принимать любые решения.

Он провёл кончиками пальцев по её щеке, аккуратно убрал за ухо выбившуюся прядь волос.

— Шестой легион скоро будет в вашем распоряжении.

Орлана кивнула, отводя взгляд. Так далеко была главная аллея, так близко шумел Сантарин, роняя волны на каменистые берега. Ей не хотелось возвращаться к замку, чтобы ловить на себе взгляды и слышать шёпот за спиной.

— Моя императрица. Что вы решили с Файзелем? — Голос Аластара вывел её из оцепенения.

Она оторвалась от тяжёлых мыслей, глотнула холодного ветра.

— С ним? Что я должна была с ним

решить? — искренне удивилась она. Аластар смотрел прямо.

— Мне казалось, у вас с ним всё неплохо складывалось.

Орлана растерянно взглянула на него и только через секунду поняла, что именно складывалось у неё с принципусом. Она попробовала улыбнуться, а в горле пересохло.

— Я не собираюсь выходить за него замуж. — Надо же так жалко пищать, как перепуганная школьница.

Лёгкая тень скользнула по лицу Аластара. Испытал ли он хоть что-то?

— Простите, моя императрица, мне показалось. — Он коснулся её запястья, хранившего запах яблочных духов.

Там, где он родился и вырос, не было лилий, выползающих на садовые дорожки. Не было листьев, похожих на растопыренные жёлтые ладони. Там не пахло по утрам речным ветром, и не зажигалось по вечерам белое пламя под высокими сводами.

Там, где он вырос, были снежные пустыни, белые волки и бесцветная рыба в непромерзающих реках. Там почти не восходило солнце. Там считалось, что нет другого пути, кроме как жить и умереть среди снежной пустыни и белых волков.

Изредка Аластар думал, что было бы, не уберись он вовремя из промёрзшего насквозь мира. Думал и цепенел от этих мыслей, представляя, что никогда не узнал бы аромата её яблочных духов.

— Вижу, вы опять спелись. — Орден не выказывал злости. — И почему тебя жизнь ничему не учит?

Он расхаживал взад-вперёд, заложив руки за спину, отчего силуэт Амира, разросшийся в полумраке библиотеки, казался точь-в-точь фигурой Ордена. Его убийственное спокойствие — вот что было гораздо страшнее его гнева.

Орлана прикрыла глаза и запрокинула голову. В висках пробуждалась знакомая боль, от которой уже не спрятаться и не заглушить её лекарствами. Орлана предпочитала не отвечать на выпады Ордена, потому что, с одной стороны, слушать он бы её не стал, а с другой, и отвечать было нечего.

— Не возьмёт он тебя замуж. Что-то не рвётся. И очереди из женихов я под окнами замка не вижу. А значит, растить тебе ребёнка в одиночестве, вот позору-то не оберёшься. — Орден замер на мгновение, проходя мимо неё. — А знаешь, что? Ты сама ему предложение сделай. Ну, если прикажешь, он бы не должен отказать.

— Замолчите… — пробормотала она одними губами.

— Что? — Орден изобразил прилежное внимание. — Вижу, что в этом вопросе ты со мной согласна. Ну хорошо, позор семьи, скажи мне, сегодня вечером ты собираешь Совет? Что расскажешь им, дорогая?

— Вот уж чего я точно тебе не доверю.

Он усмехнулся, опираясь руками на стол. Щелчками сбросил несколько шахматных фигур с доски — Орлана даже не обратил внимания.

— Замолчите, — шепнула она снова, будто говорила уже не с ним, а спорила с кем-то внутри себя или просила замолчать собственные мысли.