Боги нефрита и тени

Silvia Moreno-Garcia

Gods of Jade and Shadow

Вас ждет история о Владыках смерти, живущих глубоко в недрах земли. Она – о потерянном троне, о жажде приключений, о чудовищах и магии.

Чтобы узнать ее, нам предстоит отправиться в царство теней, Шибальбу.

Мы спустимся во тьму, где обитают повелители смерти. Это они насылают на людей болезни и несчастья.

Но наш рассказ начнется в Срединном мире, в землях смертных, где произрастает кукуруза и светит солнце.

Все

Впрочем, пусть все будет по порядку.

Некоторые рождаются под счастливой звездой, но другим не так везет, и все их несчастья навязаны расположением планет. Кассиопея Тун, названная в честь созвездия в полосе Млечного Пути, – казалось бы, звучит многообещающе, – родилась под гнилой звездой. Восемнадцать лет, денег нет, и она никогда не выбиралась за пределы Уукумиле, пыльного городка, где солнце безжалостно выжигало все мечты. Кассиопея осознавала, что многие прозябают в таких же унылых городках. Однако она сомневалась, что этим другим приходится жить в настоящем аду, а именно такой и была ее жизнь в доме дедушки Сирило Лейвы.

Сирило был человеком угрюмым, и в его иссохшем теле содержалось больше яда, чем в жале белого скорпиона. Кассиопея ухаживала за ним: готовила еду, стирала и гладила одежду, расчесывала редкие волосы. Дед был все еще достаточно сильный, чтобы стукнуть ее тростью по голове, когда ему захочется, и мог потребовать принести стакан воды или тапочки посреди ночи, а ее тети, кузены и кузины находили для нее другие поручения: вымыть полы, вытереть пыль в гостиной, да мало ли что еще.

– Делай, как говорят. Нельзя, чтобы нас посчитали нахлебниками, – наставляла мама Кассиопеи.

Девушка проглатывала гневный ответ, который конечно же был наготове. Нет никакого смысла обсуждать с мамой дурное обращение, ведь у той всегда был один совет: «Молись Богу».

В возрасте десяти лет Кассиопея усердно молилась, чтобы ее кузен Мартин отправился жить в другой город, подальше от нее, но к восемнадцати годам она поняла, что если Бог и существует, ему на нее точно наплевать. Что этот Бог для нее сделал? Забрал отца? Тихого клерка, любителя поэзии, навсегда очарованного мифологией майя и греков и умевшего рассказывать истории на ночь. Однажды утром его сердце просто остановилось, словно плохо заведенные часы. После его смерти Кассиопее с матерью пришлось собрать вещи и отправиться в дом дедушки. Семья мамы была щедра, если понимать под щедростью работу, к которой их немедленно привлекли, в то время как все остальные домочадцы бездельничали.

Если бы Кассиопея была склонна к романтике, как ее отец, возможно, она бы представила себя Золушкой. Но хотя девушка и дорожила старыми книгами отца, и особенно сонетами Кеведо, являющимися источником эмоций для юных сердец, она решила, что глупо олицетворять себя с замарашкой. В конце концов дедушка, изводивший ее, пообещал, что после его смерти она унаследует некоторую сумму денег, достаточную, чтобы переехать в Мериду.

Атлас демонстрировал ей расстояние между городами. Кассиопея измеряла его кончиками пальцев.

Когда-нибудь…

А пока что она жила в доме Сирило. Вставала рано и сразу же принималась за работу, отправив подальше нетерпеливые мысли.

Тем днем ей доверили мыть пол в коридоре, и она этому обрадовалась – по крайней мере можно будет узнать о состоянии дедушки. Сирило на глазах сдавал, и родственники считали, что он не переживет осень. Его пришел навестить врач и сейчас разговаривал с тетками – их голоса доносились из гостиной, сопровождаемые звоном изящных фарфоровых чашечек. Кассиопея двигала щеткой по красным плиткам, пытаясь не упустить нить разговора. С ее стороны было бы наивно полагать, что хоть кто-то расскажет о том, что происходит в доме: родственники не тратили время на общение с ней – коротко отдавали приказы, и только.

Вдруг перед ее ведром остановилось два блестящих ботинка. Кассиопее не нужно было поднимать взгляд, чтобы понять: это Мартин. Ей ли не знать его обувь.

Мартин был юной копией дедушки. Широкоплечий, жилистый с сильными накаченными руками, наносящими мощные удары. Девушке нравилось думать, что, когда Мартин постареет, он станет таким же, как Сирило сейчас – уродливой, покрытой пятнами беззубой развалиной.

– Ну вот ты где. Мама сходит с ума, ищет тебя, – сказал парень; по привычке он говорил с ней, глядя в сторону.

– А что такое? – спросила она.

– Хочет, чтобы ты сходила к мяснику. Глупый старикашка требует хорошую говяжью вырезку на ужин. И по дороге купи мне сигареты.

– Ладно, – кивнула Кассиопея. – Пойду переоденусь.

Она была без чулок, в потрепанной юбке. Не мыть же полы в приличной одежде.

– Переоденешься? Зачем? Только время терять. Отправляйся сейчас же.

– Мартин, я не могу так пойти…

– Иди, я сказал!

Кассиопея была практичной девушкой. Она посмотрела на кузена, раздумывая, стоит ли препираться. Пожалуй, нет. Мартин просто ударит ее, и она ничего не добьется. По его лицу было видно, что он только что с кем-то поссорился и теперь вымещал злобу на ней.

– Хорошо, хорошо, – сказала она примирительно.

Мартин выглядел разочарованным – он жаждал потасовки. Сунул ей деньги, и девушка отправилась выполнять поручение, даже не замотав шаль вокруг головы.

В то время как большинство женщин в мире стригли волосы вызывающе коротко и танцевали чарльстон, Уукумиле оставался местом, где выходить в город без шали было довольно смело. В 1922 году губернатор Юкатана Фелипе Каррильо Пуэрто объявил, что женщины могут голосовать. Но в 1924 году его застрелили – именно этого и стоит ждать, когда губернаторы запросто разговаривают на языке майя и не прислушиваются к правильным людям, стоящим у власти. И как только его застрелили, эту привилегию у женщин забрали. Вот еще – голосовать! Не то чтобы это имело значение в Уукумиле. На дворе 1927 год, но казалось, будто 1806-й. Революция прошла, но город нисколько не изменился. В нем не было ничего особенного, кроме скромной каменоломни, где добывали саскаб [1] , использующийся на всякие строительные нужды. Говорят, неподалеку когда-то находилась плантация юкатанской конопли, но Кассиопея мало что знала об этом, ведь ее дедушка не был hacendado [2] . Деньги ему приносили доходные дома, которыми он владел в Мериде. Золото? Это вряд ли, скорее всего, это были просто разговоры.

Предполагалось, что страна после Революции, – а она растянулась на целое десятилетие [3] и была богата на события, – станет светской, и это красиво было написано на бумаге, но на деле до этого было далеко. Каждый раз, когда государство пыталось ограничить религиозную деятельность, в сердце Мексики вспыхивало восстание кристерос [4] . Вот и в этом феврале все священники в Гуанахуато и Халиско были задержаны за подстрекательство выступить против антикатолических мер, продвигаемых президентом. Однако в Юкатане было относительно тихо, пламя борьбы здесь не разгоралось так, как в других городах. Юкатан всегда был слегка в стороне, он был как остров, пусть даже атлас и уверял Кассиопею, что она живет на полуострове, отделяющем Мексиканский залив от Карибского моря. Так что совсем не удивительно, что в ленивом Уукумиле крепко держались за традиции. А их священник становился все ревностнее в том, что касалось морали. На каждую женщину в городе он смотрел с подозрением. Любое нарушение приличий фиксировалось. А как иначе? Женщины, они ведь произошли от Евы, слабой и грешной, съевшей запретное яблоко. Разве можно им доверять?