Боги, пиво и дурак. Том 8
Шрифт:
— Неверно вопрос ставишь. Здесь скорее кто кому бог, а кому — друг. Хотя погоди, ты ведь говорил, что у тебя нет друзей?
Нергал взглянул на меня, как на шкодливого ребенка — со строгим укоряющим прищуром, но улыбаясь.
— Это кое у кого совести нет, — сказал он и пошел делать заказ.
Я потер все еще слегка одеревеневшее лицо. Теперь, когда мое сознание снова включилось, я наконец-то смог оценить и аппетитные ароматы едальни, в которую привел меня Нергал, и ее колоритную публику.
Судя по всему, это местечко можно было отнести к «элитным». Обстановка напоминала скорее хороший ресторан, чем провинциальную ночную забегаловку: белые стены, сносного вида картины, крахмальные скатерти на столах и мягкие подушечки под жопы посетителей на деревянных стульях с гнутыми ножками.
Справа и слева от барной стойки имелись укромные места за ширмами, и судя по силуэтам на светлом шелке, прямо сейчас оба приватных кабинета были заняты.
У дальних столиков с важными минами восседали какие-то мелкие божки, пришедшие сюда пообщаться за бокалом вина. Опознать их можно было по сияющим бронзой телам и странным вычурным одеждам, расшитым этнической вышивкой. И босым ногам, окрашенным хной.
В центре зала устроилась компания модных молодых людей и девушек в шелках и бархате. Судя по разгоряченным лицам, костюмчики явно оказались слишком плотными для такой теплой ночи, да и градус принятого внутрь превысил норму. Парни громко смеялись и вообще выглядели совершенно счастливыми, будто вокруг и не творилась армагеддоническая хрень. Девушки смущенно улыбались, стреляли глазками по площади всей таверны — но прицелы сбились, а у некоторых даже раздвоились, отчего пьяненькие глазки косили в разные стороны.
Я усмехнулся.
Да, люди удивительно пластичны. Мелкие радости личной жизни помогают нам вытеснять глобальные переживания. Эдакий дар окукливания внутри своих собственных реалий. Так и пережидаем самые суровые зимы.
А совсем рядом со мной расположились трое мужчин средних лет в легких охотничьих костюмах и оружием у пояса. Они неспешно пережевывали туго зажаренное мясо, перемежая его с темным пивом, и с такими сосредоточенными лицами что-то обсуждали, что я невольно прислушался к их разговору.
— … Ну не знаю, — протянул самый старший из них, крупный и приземистый, с сизым от щетины лицом. — Странно как-то.
— Ты еще что-то странным называешь, в нашем-то мире? — хмыкнул светловолосый охотник со шрамом на подбородке. — Или забыл, как под стены города стая гнилых волков пришла?
— Это ты мне рассказывать будешь? Я, между прочим, в то время уже здесь жил и собственными руками двоих прикончил, — хмыкнул тот. — Но там-то волки в самом деле были! А тут что? Бабка на заячьих лапах? Смех, да и только…
На этих словах я разом навострил уши и весь превратился в слух.
Ну-ка, ну-ка…
— Да я сам!..— громко воскликнул светловолосый, но тут же, опасливо оглянувшись, понизил голос. — Сам ее видел. И все, как люди рассказывают: страшная, здоровая, как-ак прыгнет — только успевай уворачиваться! А лицо старушечье, страшное, и зубы вперед торчат! А на голове — платочек синенький…
Тут вернулся Нергал с двумя кружками пива и хотел было что-то сказать, но я приложил палец к губам и, взглядом показав на компанию охотников, потянулся за пивом.
— … Не веришь — сходи в ратушу, загляни в жалобную книгу. Знаешь сколько там упоминаний об этом чудовище? — продолжал светловолосый.
— И что оно делает?
— Говорят, кругом города ночами ходит. И воет страшно: «Алешенька! Алешенька!»
Я подавился.
Закашлялся, постучал кулаком себе по груди.
Эх, бедная ты моя Арина Родионовна.
Беспечный я создатель. Прямо сказать — сволочь. Богов укоряю за жестокосердие, а сам ведь ни разу про свое творение не вспомнил.
И сколько еще таких по миру бродит…
Нергал вопросительно приподнял бровь, выразительно глядя на меня.
И тут заговорил третий охотник, который до сих молчал.
— Чего пустые разговоры говорить? В лес сходить надо, вот и всем спорам конец. Я хоть завтра готов выдвигаться…
Тут к нашему столику прилетела шумная и улыбчивая девушка в белом переднике. Она принялась выставлять с подноса красивые блюда с нарезанным окороком, жареного цыпленка с зеленью и желто-оранжевый сыр. В самом конце девушка с гордой улыбкой достала из кармана передника коробку папирос и спички.
— Вот, нашли специально для вас! — прощебетала она, в то время как мужики принялись подниматься из-за стола один за другим.
Я огорченно вздохнул. Жаль, что я не услышал, до чего они там в конце договорились.
— Слышал? — спросил я Нергала, когда официантка ушла нам за пивной добавкой.
— Ну.
— Это мою кракозябру они завтра мочить собрались, — хмуро сказал я. — Причем совершенно безвредную для людей, которую я для опеки Лёхи создал. Представляешь?
Нергал фыркнул. Сунул в рот кусочек оранжевого сыра и одним махом допил остатки пива.
— Еще как. Белки, знаешь ли, тоже для людей безвредны, — заявил он. — И рыба в пруду. И бедная курица, — кивнул он на блюдо с цыпленком. — Что не мешает на них охотиться.
— Вот только она не курица, — мрачно возразил я. — Не отдам.
Нергал хмыкнул. С улыбкой выдрал из нашего цыпленка половину и плюхнул мне на тарелку.
— На! Ешь. Спасатель куриц.
— Слушай, вот если Верхний мир пал. То, что же случилось с Нижним? Аид с Персефоной тоже теперь бродят среди смертных? А Харон на реке паромщиком подрабатывает?