Боги, пиво и дурак. Том 8
Шрифт:
Городская стража в начищенных доспехах и с факелами в руках выстроилась по периметру площади. Отблески огня трепетали на их глянцевых нагрудниках и шлемах, на лицах застыло торжественное выражение. Воины Сета тоже вышли поприветствовать местного короля, но стояли они чуть поодаль, возвышаясь на две-три головы над обычными людьми — в расслабленных позах и потемневших доспехах.
Любопытствующие зеваки обступили площадь со всех сторон плотной толпой. Самые отчаянные взбирались на фонарные столбы и балконы близлежащих домов. Детей брали повыше на руки или сажали на плечи, чтобы их не затолкали. При виде Нергала, которого теперь в городе многие знали в лицо, горожане кланялись и расступались, плотнее вжимаясь в своих соседей. Так следом за патроном я сумел пробраться в первый ряд и оказался прямо перед каким-то купцом в бархатном камзоле с пышными рукавами и золотой цепью на груди таких размеров, будто была сделана не для старикана с цыплячьей шейкой, а чтобы волкодава держать.
Купец недовольно зашипел на меня — мол, ты-то куда лезешь, голодранец?
Я тихо ругнулся. Ага, парня в простыне, значит, он трогать побоялся, а на меня в грубой одежде вызверился, смелый такой.
— Приветствовать короля дозволено всем сословиям, — буркнул я на дедка.
Тут на купца с самым хмурыми видом обернулся Нергал, и тот умолк, опасаясь его недовольства.
А в город между тем неспешно въезжали воины его величества.
Лишенные всякого лоска и блеска.
Усталые, суровые, пропыленные и перепачканные кровью побежденных врагов, они разительно выделялись на фоне игрушечной парадности местной стражи.
А потом, наконец, появилась высочайшая свита.
Впрочем, о том, что это именно свита, а не очередной отряд каких-то воинов, можно было догадаться только по развевающемуся знамени с королевским геральдическим гербом. Все были одеты лаконично и просто, ничего лишнего — дорожные костюмы, плащи от дождя и пыльные от долгой дороги сапоги. Никаких атласных лент и бриллиантовых россыпей.
Во главе этого скромного отряда ехал Альба.
Его короткие платиново-белые волосы блестели в свете факелов как единственная драгоценность. Черный костюм еще сильней подчеркивал аристократическую бледность красивого лица и худощавую хрупкость, отчего он выглядел на фоне своих крепких спутников как эльф рядом с гномами.
— Его величеству Альбе — ура! — скомандовал начальник стражи, и простой люд с радостью подхватил приветствие. Голоса слились с радостным перезвоном колоколов.
«Ура!» — кричали и молодые дворяне, только что покинувшие таверну, и купец у меня за спиной. Ремесленники, торговки, стража и повылезавшие из своих подворотен уличные мальчишки.
Король приветственно поднял руку и улыбнулся, отчего холодное лицо мгновенно стало живым, а мраморная белизна наполнилась светом.
Женских голосов в толпе сразу прибавилось.
Тут я пригляделся к спутникам Альбы, расцвел улыбкой во все лицо и тоже радостно заорал со всеми:
— Ура-аа!
Потому что по правую руку от короля ехал князь Дис, а по левую — Азра на своем адском жеребце!
В Вышгород и правда приехал король. Самый настоящий. И привел за собой моих друзей. Это ли не повод счастливо поорать во всю глотку?
В хвосте свиты я разглядел силуэты наших девчонок из «Грифа», и, кажется, Берна с Эриком. Остальные терялись среди незнакомых мне лиц.
Но в стороне от всех, пыхтя и ворча ругательства, трусил изрядно похудевший и побледневший, но все еще зеленый медведь. Вот уж кого ни с кем не перепутать ни днем, ни ночью!
Я никогда не считал себя сентиментальным, но тут, честно говоря, все так разом на меня накатило, что от умиления и абсолютного восторга я аж прослезился.
Конечно, это не могло быть случайным совпадением.
Фортуна явно все еще помогала мне — может быть, по старой привычке, а может, из благодарности.
Народ ликовал.
А вот нашим начальствующим попугаям от такого сдержанного, чтобы не сказать скромного, внешнего вида короля и его свиты слегка поплохело.
Как же нелепо и неуместно выглядели теперь их напомаженные волосы и богатые украшения!
Встревоженно переглядываясь, они пытались незаметно натянуть плащи посильнее на плечи, чтобы как-то прикрыть россыпи камней самоцветных, предательски сверкающих на поясах и манишках.
Я смотрел на все это — и испытывал настоящую гордость за тех, кого так горячо приветствовали горожане.
И за себя — тоже.
Я ведь тоже приложил руку к тому, чтобы каждый из них мог очутиться сегодня здесь. Точно так же, как и они, приложили руку к развитию моей собственной судьбы — каждый в свое время.
Только одно меня сейчас тревожило.
Чем я смогу им быть полезен теперь?
Эх, надо бы с Фортуной поговорить, когда она в себя придет. В конце концов, у меня же изначально был какой-то свой источник. Может, имеется способ его восстановить, или заново вырастить? А то я для своих получаюсь чем-то типа чемодана без ручки — и пользы от меня никакой, и вроде много чего нас связывает, так что бросить жалко.
Я вздохнул.
К Леандру на кухню, что ли, вернуться? Альба ушел, так что там вакантное место нарисовалось.
Вот только грустно все это.
После арены, битвы с Эребом, путешествия в другой мир и освобождения Януса снова лук резать?
Я вдруг почувствовал глубокую, просто неподъемную усталость.
Обо всем этом я подумаю как-нибудь потом. Не сейчас. Не сегодня. И даже не на этой неделе.
Объявляю себе официальную благодарность за проделанную работу и выдаю право на десятидневный отпуск!
Просто жрать, спать, бухать и ни о чем не думать.
Вот только Арину Родионовну завтра с утра отыщу, и в запой. А, еще нормально одеться надо и меч найти.
Блин, вот даже в отпуск просто так не уйти, пока хвосты не подтянешь! Прямо как на работе.
Наши чинуши принялись рассыпаться в приветственных речах, и все вокруг притихли, пытаясь расслышать дребезжанье голосов.
А я осторожно втолкнулся кормой обратно в толпу. Народ радостно прижался, пропуская меня, рассчитывая после моего отчаливания продвинуться хотя бы на пару шагов поближе.