Боги войны

Орехов Василий

— Опять не думаешь! — Радист разгорячился и уже разговаривал с командиром, как с мальчишкой. — Сам-то из горящего танка не раз выпрыгивал, да? А немец хоть раз из люка показывался? Так, чтоб в полный рост, чтоб ты пулеметом мог его скосить?

— Не припомню, — нахмурился Старый. — Ты чего сказать-то хочешь?

— А у меня еще вопросы к тебе не кончились. Детство свое помнишь? Дом помнишь?

— Да помню что-то… — Старый, уже совсем сбитый с толку, почесал затылок. — Школа там… читать-писать… потом учебка.

— Да ни черта

ты не помнишь, лейтенант! — Новичок смотрел на командира в упор, словно целился из пушки. — Потому что не было у тебя детства никакого. Читать-писать — да, научили. Но уже в 10 лет ты сел за тренажер, а в двенадцать первый раз повел учебный танк. А сейчас тебе семнадцать, какой ты, к едрене-фене, «старый»? Кстати, до двадцати ты вряд ли доживешь, разве что покалечишься и поедешь в город комбинезоны таким же дуракам шить. Еще что-нибудь рассказать?

— А чего ты орешь? — Старый посмотрел на новичка исподлобья.

— Да того самого! — Он вскочил на ноги, и Старый не стал ему мешать. — Воюешь, рискуешь — а за что, даже не знаешь. Что ты защищаешь, сам-то скажи?

— Ну… город же!

— Город? А фриц этот город хоть раз занять пытался? Нет, не пытался! Встретитесь в полях, пожжете друг друга — и разбежитесь. Зачем?

— Ну… и зачем?

— Вот я и сам понять хочу — зачем! А про то, что я шпион, это глупости, командир. Если не будешь горячку пороть, в первом же бою докажу, что я свой. Не знаю еще, как, но докажу.

Старый какое-то время размышлял, шевеля бровями. Наконец вернул пистолет в кобуру.

— Ладно, пойдем, — кивнул он. — Ты, конечно, ерунды много наговорил. Причем вредной ерунды, очень. Тебя за одно это к стенке можно. Но я подумаю.

— Подумать — всегда не лишнее…

— Я еще погляжу, что ты за птица. А ты заруби на носу. Вот эта штука, — Старый похлопал по кобуре, — теперь всегда в твою спину смотреть будет. Всегда!

Догонять колонну выехали только через час. Броневик разведки увязался с танками. Его пустили вперед в качестве дозорного. Нашли по колеям брод, переползли реку.

Старый хмурился, он был выбит из равновесия. Радист завалил его вопросами — казалось бы, простыми, но все без ответа! Спрашивается, почему сам раньше у себя этого не спрашивал?

Из этих вопросов вдруг вылезали другие, и тоже безответные. Вот например, Кристинка, подружка и невеста Старого — она жила в женском общежитии Промкомбината. Там же — еще сотня молодых девчонок, почти всех их Старый знал хотя бы в лицо.

Он вдруг понял, что других девушек в городе он никогда не видел! Не просто не замечал, а именно не видел!

При этом у каждого танкиста в корпусе была подружка, ну, почти у каждого! Спрашивается, куда же ходят отдыхать ребята из четвертого, из пятого батальона? Неужели все по очереди к одним и тем же?

От этих мыслей у него стыло сердце. Ни шутить не хотелось, ни радоваться. И что получается — финансист вчера зря по роже получил?

Старый в негодовании потряс головой.

Он вдруг заметил, что дозорный броневик развернулся и теперь на всех парах летит им навстречу. Старый слегка пнул Кирзача в шлемофон, тот привычно остановил машину. Командовать мехводом с помощью ног Старый приучился еще на старой «тэшке» с башней-пирожком, где от ТПУ прока не было никакого.

— Там фриц! — возбужденно сообщил белобрысый лейтенант, высунувшись из кабины. — Меня, вроде, не заметил.

— Фриц? — удивился Старый. — Сколько?

— Один танк видел. Но «Тигр».

— Совсем интересно… И что он там делает?

— Да не поймешь! Носится туда-сюда, как бешеный, землю месит. Вы подползайте тихонько, на него из-за бугра можно глянуть. Он далеко, на краю поля.

Через пару минут Старый убедился — в двух километрах от дороги действительно маневрирует «Тигр». Разглядывая его в бинокль, Старый прикидывал, какие у них шансы сжечь фрица. Выходило, что не особо большие.

Вдруг он заметил, что радист вылез на башню и снова разложил свой чемодан.

— Э, Длинный, ты чего опять делаешь, сучий потрох! — Старый хлопнул ладонью по кобуре.

— Тише! — отозвался новичок. — Я его послушать пытаюсь…

— Как это, слушать?

— Тише, говорю!

Через минуту радист закрыл чемодан и спрыгнул с брони.

— Ну, что командир? Хочешь «Тигра» взять?

— А как его взять? В лоб мы ему не пойдем, он нас перещелкает раньше, чем я прицелюсь…

— А сбоку зайти? Вон по тем кустам?

— Низковаты кусты, заметит.

— Так «Валентайн» пусти, он низкий! Подкалиберным в бок — есть шанс. А не получится — этими же кустами и уйдет…

— Рискованно, — почесал затылок Старый.

Но уже через минуту он собрал на совещание командиров всех своих машин.

— Валим «Тигра», пацаны, — сказал он. — За спиной его оставлять резона нет. Делаем так. Мы на своей «тэшке» выскакиваем на бугор и начинаем плясать и кружиться. Стреляем на ходу, фугасами — нам главное — побольше шуму и пыли. В это время вы на двух «Вальках» тихонько, под шумок, кустами подходите метров на триста, лучше двести. Лупите подкалиберными ему в бочину и в трансмиссию. Пока он очухается, развернется — по паре выстрелов успеете сделать. Сразу уходите, не геройствуйте.

— Шестьдесят миллиметров броня… — покачал головой командир первого «Валентайна».

— Знаю, — кивнул Старый. — Но шанс есть. Были случаи. Не сожжете, так хоть башню ему заклините, ходовую сломаете. По машинам, ребята!

Прежде чем скрыться в люке, Старый внимательно проследил за Длинным. Тот поспешно заскочил в люк механика, переполз на свое место. Ничего подозрительного в его поведении вроде не было.

— Кирзач! — крикнул Старый. — Выскакивай на бугор и сразу иди левым галсом. Скорость не сбавляй и бока не подставляй. Метров сто вперед — разворот — и сразу обратно, потом повторяй. Я буду стрелять по готовности, меня не жди.