Богиня Крола
Шрифт:
Она лежала, но не могла отвести от него глаз. Она не могла перевернуться на другой бок и свернуться калачиком вокруг Рилла, как обычно. Она не могла просто взять и отвернуться от него. Крол лежал на спине с таким же потерянным видом.
Отправив Риллу мысленное пожелание не ворочаться этой ночью и не навлекать на себя неприятности, Наоми придвинулась поближе к Кролу. Она медленно прижалась к его боку. В качестве подушки его грудь была слишком жесткой, но она положила голову ему на руку, мех на которой был теплым и уютным, и приобняла его. Через мгновение его рука обвилась вокруг ее плеч, притянув ближе. Она улыбнулась, закрыла глаза и
Глава 26
Крол сделал выбор.
По крайней мере, ему так казалось. Он чувствовал, что сделал свой выбор, даже если голос в его голове уверял, что всему виной Королевы, они пробуждают в самцах желание. Вот как это работало. Но голос с каждым днем становился все тише. Он уже почти ничего не слышал. Если это было ошибкой, то для него уже было слишком поздно.
Он мог оттолкнуть Наоми от себя, он мог сохранить границы, которые установил между ними год назад, но он этого не сделал. Он все еще был напуган своим решением в то утро, когда проснулся, глядя сквозь листья над собой и стараясь заглушить мысли и чувства, пока Наоми спала, ее голова прижималась к его предплечью, а волосы разметались по его руке.
Она прикасалась губами к его губам так же, как другие духи — к своим самцам. Она лизнула его языком. По его мнению, это был довольно агрессивный способ выбрать самца, но он предположил, что, поскольку они не могли общаться друг с другом, она, вероятно, хотела определенности. Что ж, после этого ее намерения стали ясны.
Он был избран. Он. Крол. Большой, неуклюжий, замкнутый, флегматичный, изувеченный и дикий. Он подумать не мог, что это случится. Когда он достиг совершеннолетия, ему было обидно узнать, что он не привлекал Королев, но вскоре он смирился с этим благодаря Мирре. И вот наконец Королева выбрала его, но он понятия не имел, что делать дальше.
Хотя, у него были кое-какие идеи. Он не мог прикидываться невеждой. Все-таки Сурак был Связан Узами, и Крол видел, какие перемены с ним произошли, видел, как его брат стал рабом Мирры, постоянно вертясь возле нее, пытаясь привлечь ее внимание отборными кусочками фруктов или другими красивыми вещами, которые находил в лесу. Но Крол боялся не этого. Несомненно, будет неловко везде таскаться за Наоми, радуясь малейшей толике внимания, которую она ему окажет, но Крол знал, что эта Связь нанесет удар по его чувству собственного достоинства, пока ему не станет все равно. По крайней мере, у нее не было других самцов, с которыми Кролу пришлось бы конкурировать. Возможно, позже ей захочется Связать себя Узами с кем-то, но здесь кроме Мруина не было ни одного свободного самца. Если она останется с другими духами, она будет искать самцов для Связи, но Крол, вероятно, сможет отпугнуть любого самца, который ему не понравятся, когда она не будет смотреть.
Нет, что пугало Крола, так это спаривание. Он понимал основной принцип. Он даже знал, как должен себя вести — лежать на спине, пока все не закончится. Он также знал, что горячка может быть болезненной, но не долгой. Он полагал, что справится с этим. Но… Наоми была странной, от неё можно было ждать чего угодно. Она многое делала иначе в отличие от него, с детства приученного к другому. Он не мог рассчитывать на то, что она станет его парой в соответствии с обычаями его народа.
Он повернул голову, позволив себе наконец взглянуть на нее. Одеяние, которое она носила, сбилось на ее
Она была такой маленькой. Существовал определенный смысл в том, что Королева его вида укладывала самца на землю и спаривалась с ним. Ему не приходилось беспокоиться о том, как вести себя или контролировать. Ему не приходилось беспокоиться о том, куда девать свои конечности. Вес Королевы гарантировал, что самец будет вести себя прилично и не опозориться, а её сила позволит контролировать его до тех пор, пока он не сможет контролировать себя сам. Он не причинит ей вреда.
С Наоми все было иначе…
Он понятия не имел, чего ожидать. Он знал, что спаривание приносит Королеве удовольствие, но никто никогда не упоминал об удовольствии самца. Крол надеялся, что если самцу наслаждение не светило, он сможет сосредоточиться и показать себя с лучшей стороны. Действовать медленно, осторожно и нежно. Но если горячка будет причинять невыносимую боль, он может быть груб в попытках облегчить своё состояние. Он надеялся, что до этого не дойдет. Он и раньше испытывал боль, ему просто нужно было помнить об этом, и он сможет вынести ее.
Он глубоко вздохнул. Итак, он сделал это. После стольких лет разговоров он позволил Связать себя Узами. Возможно, он был слабее, чем думал, но только потому, что хотел этой Связи. Когда он держал Наоми в своих объятиях, он чувствовал… Он не мог выразить это словами. Его сердце бешено колотилось, голова кружилась, и он почему-то чувствовал себя значимым. Он чувствовал себя сильным и слабым одновременно. Он чувствовал себя важным. Он чувствовал, что наконец-то нашел что-то для себя. Того, кто желал его, и это было лучше, чем основывать свои решения на страхе. Он нашел кого-то настолько невероятного, как Наоми, что не мог найти в себе силы отказаться от этого.
Он никогда раньше не был эгоистом. Он осиротел и лишился материнской заботы, а вместе с ней и возможности просить что-либо для себя. Он обещал служить Мирре только для того, чтобы снова стать частью племени. Он сделал то, о чем просил его Сурак, и отдал свою жизнь, чтобы защитить Рилла. Теперь ему предлагали нечто особенное, нечто изумительное, то, чем он мог наслаждаться. Даже если он Свяжет себя Узами с Наоми, фактически отказываясь от возможности сделать собственный выбор, он знал, что будут моменты, которыми он будет упиваться. Если предыдущая ночь была своего рода показателем, то Наоми подарит ему внеземное блаженство.
Крол не знал, Связан ли он Узами на данный момент. Ему казалось, что Связан, потому что, когда он прислушался к своим чувствам, в глубине души обнаружил преданность, которой там раньше не было. До этого он делал все возможное, чтобы уберечь её и осчастливить, потому что она приносила пользу, к тому же Рилл расстроился бы, если бы с ней что-нибудь случилось. Теперь же от одной мысли о том, что она ранена или расстроена, он приходил в ужас. Крол просто хотел обнимать ее и заслонить своим телом от всего мира. Ему хотелось днями напролет проводить с ней время, слушая, как она щебечет на своем странном наречии, скалит зубы и гладит его по лицу. Он попытался представить, как уходит от нее, просто чтобы посмотреть, сможет ли, но лишь испытал пустоту и растерянность. Он не мог этого сделать.