Богиня моря
Шрифт:
Кики удержала на лице улыбку, но, взглянув на сэра Андраса, слегка растерялась. Она просто на мгновение забыла, где именно находится, а ведь это уж точно была не Америка двадцать первого века. В средневековой Европе женщинам не позволялось шутить с надутыми от важности аббатами, за это их вполне могли сжечь, или сунуть в кипяток, или… Кики прикусила губу.
— Ох, Андрас, ты прав. Полагаю, я просто слегка переволновалась из-за того, что мне почудилось во дворе, — Она повернулась и вежливо улыбнулась настоятелю. — Прости меня, аббат Уильям. Я совсем не хотела нанести тебе оскорбление.
Аббат
— Незачем извиняться, принцесса. Я понимаю, что молодые женщины иной раз говорят нечто двусмысленное, хотя сами этого не осознают.
Глаза Кики расширились от откровенной грубости настоятеля, но девушка продолжала улыбаться.
— Это очень интересное наблюдение, тем более что я замечала: мужчины иногда видят скрытый смысл в таких словах женщин, за которыми совершенно ничего не кроется. Думаю, именно поэтому и возникают недоразумения между мужчинами и женщинами. Обещаю быть осторожной, чтобы между нами не возникло непонимания, — Она снова повернулась к сэру Андрасу и взяла его под руку — Ты готов? Из-за всех этих переживаний я ужасно проголодалась.
Сэр Андрас улыбнулся и похлопал ее по руке. Он уже снова выглядел как хороший парень и верный друг.
— Конечно, Ундина, — Он почтительно наклонил голову, обращаясь к аббату Уильяму: — Буду с нетерпением ждать нашей вечерней партии в шахматы, отец.
— Я тоже, сын мой, — кивнул священник. И добавил, как будто только что вспомнив: — Кстати, о символах на твоем платье, принцесса Ундина. Они мне напомнили о рунах, которые я видел в капищах язычников, — Он сухо кашлянул, и Кики предположила, что это, видимо, заменяло ему смех, — Но, как ты и сказала, ты вряд ли можешь что-то об этом знать.
— Это верно, — абсолютно честно ответила Кики, — Я ничего не знаю о рунах в языческих капищах.
— Тогда ты, конечно, будешь не против присутствовать вместе с нами на вечерней службе в церкви? — Глаза настоятеля пылали, он пристально следил за реакцией девушки.
— Я уверен, принцесса будет счастлива посетить вечернюю мессу, — быстро сказал сэр Андрас.
Кики пришлось крепко стиснуть зубы, чтобы не сообщить рыцарю: она вполне способна отвечать самостоятельно. Она спокойно посмотрела в глаза священника.
— Это было бы просто чудесно. Спасибо, что пригласили меня.
— Буду рад увидеть тебя там, — сказал аббат Уильям.
Глава тринадцатая
Сэр Андрас не повернул к тропе, по которой они с Кики шли накануне вечером; вместо этого он зашагал по дороге. Дорога круто спускалась вниз, потом делала резкий поворот направо, а уж потом устремлялась к морю. По пути он рассказывал девушке об истории острова, о том, что больше четырехсот лет назад здесь уже стоял монастырь. Кики с трудом заставляла себя слушать спутника. Ее внимание все сильнее захватывало море, оно звало к себе… Кики старалась казаться внимательной, когда рыцарь объяснял, что он так хорошо знаком с аббатом Уильямом потому, что вот эти земли много веков принадлежали семье его матери. Когда его мать вышла замуж за его отца, земли перешли к лорду Кайру Лайону, и, естественно, главный священник владений его
— А, так вот почему вы с настоятелем так хорошо знаете друг друга! — сказала Кики, изображая интерес к рассказу.
— Да, аббат Уильям учил меня читать и писать. Он выдающийся учитель, его желание наставлять никогда не ослабевает, — ответил сэр Андрас, не скрывая гордости за своего учителя.
Кики отлично помнила, как аббат Уильям смотрел на Андраса, и подумала, что вряд ли настоятель стал бы таким хорошим учителем для молодого рыцаря, если бы сэр Андрас не был так богат и хорош собой.
— Это просто замечательно, что у тебя был такой знающий наставник, — сказала она вслух.
Сэр Андрас улыбнулся ей. Кики невольно улыбнулась в ответ. Рыцарь был просто очарователен в своей наивности.
Когда они спустились с горы, дорога рассыпалась на несколько узких тропинок. Сэр Андрас повернул на ту, что вела через густую рощу высоких душистых сосен и сбегала к чистейшему песку аккуратного маленького пляжа.
Океан этим утром был таким синим, что дух захватывало, и Кики затрепетала от этой красоты. Ей захотелось сорвать одежду и нырнуть в пенистые волны.
— Тебе здесь нравится? — самодовольно спросил сэр Андрас, — Я выбрал это место для тебя.
Кики оторвала взгляд от чарующих волн и натянуто улыбнулась, пытаясь скрыть внезапно вспыхнувшую неприязнь к рыцарю. Что он мог знать об океане и о ней самой?…
— Я надеялся доставить тебе удовольствие.
Заметив сомнения девушки, сэр Андрас слегка растерял самоуверенность и снова стал просто мужчиной, которому очень хотелось произвести впечатление на женщину. Кики вздохнула. Загвоздка была не в том, что рыцарь что-то делал не так, поняла наконец она. Просто он не был Диланом.
— Это прекрасно, — сказала она, и ее улыбка стала теплее. — Я люблю океан. Я себя чувствую дома, когда нахожусь рядом с ним.
Рыцарь удивленно посмотрел на нее и сказал:
— Мне это кажется странным, Ундина. Я бы скорее решил, что после недавних событий ты должна бояться океана.
— Но я его не боюсь… ну, больше не боюсь. — Вода притягивала ее взгляд, лицо девушки стало мечтательным. Она гадала, где сейчас может быть Дилан. Он сказал, что постоянно будет поблизости, пока она здесь… Вообще-то он сказал, что будет ждать ее вечно. Но это ведь не значит, что он день и ночь должен проводить у берега; он не ожидает, что она вернется в воду раньше третьей ночи. Но может быть, он все-таки неподалеку, наблюдает за ней? Кики вздрогнула при мысли о том, что Дилан может быть рядом.
— Ну вот, я же говорил тебе, что ты должна бояться, — сказал сэр Андрас, разворачивая извлеченное из корзины одеяло. Потом он начал доставать припасы, но ненадолго остановился и внимательно посмотрел на девушку. — Ты ведь дрожишь!
Он наклонился над корзиной, и взгляду Кики предстал его безупречно очерченный зад. И девушку вдруг охватило отчаянное желание дать хорошего пинка но этим идеальным ягодицам, чтобы посмотреть, как рыцарь воткнётся в песок своей идеальной физиономией, а потом сказать, что там, откуда она родом, женщины не нуждаются в том, чтобы за них думали мужчины.