Богиня на кухне
Шрифт:
Понятно, сырыми их не едят.
Тьфу.
Покончив с бобами, мы снова взялись за тесто. Слепили буханки, разложили их на противни, подождали еще полчаса, чтобы тесто вновь поднялось. На сей раз я была не против подождать. Мы с Айрис сидели за столом, разбирали клубнику и слушали радио. Затем поставили противни в духовку, после чего Айрис вынесла во двор поднос с сыром, бобовым салатом, печеньем и клубникой, и мы с ней сели за столик в тени дерева.
– Вот, – проговорила она, наливая
– Стало, – призналась я со вздохом. – Извините, пожалуйста. Я просто…
– Саманта, все в порядке. – Она покосилась на меня, нарезая сыр. – Не извиняйтесь.
– Ну почему? – запротестовала я, потом глубоко вдохнула. – Я вам очень признательна, Айрис. Если бы не вы… и не Натаниель…
– Я слышала, он водил вас в паб.
– Это было здорово! – воскликнула я. – Вы, наверное, гордитесь этими заведениями.
Айрис утвердительно кивнула.
– Блюэтты владели этими пабами несколько поколений. – Она села, положила нам обеим бобового салата, заправленного маслом и усыпанного сверху зеленью. Я попробовала – салат был восхитительный.
– Вам, должно быть, пришлось нелегко, когда умер ваш муж, – негромко сказала я.
– Все валилось из рук, – признала Айрис ровным голосом. К столу подошел цыпленок, и она отогнала его, топнув ногой. – Финансовые затруднения, проблемы со здоровьем… Мы бы потеряли пабы, если бы не Натаниель. Он приложил немало сил, чтобы сохранить их. В память об отце. – Ее глаза затуманились, она на мгновение замерла с вилкой в руке. – Никогда не знаешь, как все повернется, сколько ни планируй. Ну да вам это известно.
– Я всегда считала, что моя жизнь расписана на годы вперед, – сказала я, глядя в тарелку. – Даже на десятилетия. – И что, не сложилось. Несколько секунд я молчала, вспоминая свои эмоции, когда мне сообщили, что я стану партнером. Искренняя, ослепительная радость. Чувство, что жизнь наконец-то пришла в норму, что стремиться больше не к чему…
– Нет, – ответила я. – Не сложилось.
Айрис поглядывала на меня так сочувственно, что я практически уверилась в ее телепатических способностях.
– Не вини себя, цыпленок, – сказала она, с легкостью перейдя на «ты». – Со всяким бывает.
Не могу себе представить ошибающуюся Айрис. Она выглядит такой цельной, такой спокойной…
– И со мной бывало, – продолжала она, правильно истолковав выражение моего лица. – После смерти Бенджамина. Все случилось мгновенно. За ночь моя жизнь изменилась полностью.
– И… что вы… – Я беспомощно развела руками.
– Нашла себе другую жизнь, – ответила Айрис. – Но это потребовало времени. – Она перевела взгляд на часы. – Кстати, о времени. Сварю-ка я кофе, а потом посмотрим, как там наш хлеб.
Я привстала было, чтобы помочь, но она усадила меня обратно.
– Сиди, отдыхай.
Я сидела в тени раскидистого дерева, потягивала ледяной чай и честно старалась расслабиться. Старалась наслаждаться тем, что сижу в чудесном садике. Но эмоции не желали униматься, бурлили во мне, как рыба в садке.
Другая жизнь. Не знаю другой жизни. Не представляю, какова она может быть, какова большая картина. Ощущение такое, что свет погас, и я бреду на ощупь, шаг за шагом. И все, что мне известно, это то, что я не могу вернуться к себе прежней.
Я зажмурилась, пытаясь собраться с мыслями. Не надо было заглядывать на сайт. Не надо было читать сообщения. Я живу в другом мире. – Протяни руки, Саманта, – раздался вдруг из-за спины голос Айрис. – Нет, глаза не открывай. Держи.
Я подчинилась, и в следующее мгновение мои ладони ощутили нечто теплое. В воздухе поплыл хлебный аромат. Я открыла глаза – и увидела в своих руках буханку хлеба.
Не может быть! Он выглядел как самый настоящий хлеб. Точь-в-точь как те буханки, что продаются в булочной. Круглый, пухлый, золотисто-коричневый, с редкими полосками, с хрустящей даже на вид корочкой. И пахло от него так, что мой рот моментально наполнился слюной.
– Только попробуй сказать, что это ерунда. – Айрис сжала мой локоть. – Ты сама его испекла, милая. И вполне можешь гордиться собой.
Я не ответила – помешал комок, подкативший к горлу. Испекла хлеб. Я, Саманта Свитинг, которая не могла разогреть в микроволновой печи суп из пакетика, которая потратила впустую семь лет своей жизни и оказалась стертой, вычеркнутой из реальности, которая не имеет представления, кто она такая, – я испекла хлеб.
Сама. Своими руками. И это – единственное, что сейчас имеет значение.
К моему ужасу, по щеке внезапно скользнула слезинка, за ней другая. Глупость какая-то! Немедленно успокойся!
– Выглядит неплохо, – прокомментировал голос Натаниеля. Я резко обернулась. Натаниель стоял рядом с Айрис, его волосы отливали золотом на солнце.
– Привет, – смущенно проговорила я. – Я думала, вы… ты… трубу ремонтируешь…
– Так и есть, – кивнул он. – Заскочил на минуточку домой.
– Пойду достану остальные буханки. – Айрис похлопала меня по плечу и направилась к дому.
Я встала, рискнула посмотреть на Натаниеля. Один его вид всколыхнул присмиревшие было эмоции; рыбы в садке изрядно прибавилось.
Впрочем, подумалось мне вдруг, это уже другая рыба.
– С тобой все в порядке? – спросил он, поглядывая на мокрые следы на моих щеках.
– В полном. Просто день неудачный выдался. – Я провела ладонью по щеке. – Обычно я так не переживаю из-за хлеба.
– Матушка говорит, ты вся извелась. – Он вопросительно приподнял бровь. – Это из-за теста?
– Из-за него, – подтвердила я с кривой усмешкой. – Пришлось ждать. А я терпеть не могу ждать.