Богиня света

Каст Филис Кристина

– Может быть, как-нибудь в ближайшие дни мы с тобой вместе увидим, как солнце поднимается в небо.

Памела вспыхнула и не нашлась с ответом. Она даже пробормотать что-нибудь бессмысленно-вежливое не смогла. Черт побери, все это уже становилось намного большим, чем простой флирт и ни к чему не обязывающее свидание. Она задыхалась, теряла голову… Она хотела… она хотела…Черт побери, пропади все пропадом! Ей хотелось слишком многого, когда он смотрел на нее вот так! Но когда она только познакомилась с Дуэйном, ей тоже многого хотелось. Ведь

он как будто держал в своей уверенной руке ключи от всей ее жизни… Однако реальность оказалась такова, что в его руках были только эмоциональные путы, которыми он хотел привязать Памелу к себе – или выбить из нее дух свободы, чтобы сделать из жены нечто такое, чем она не была, в соответствии со своим идеалом безупречной супруги.

А значит – расслабиться и не спешить… ей необходимо притормозить и проще смотреть на Фебуса. Да, он выглядел великолепно, но интуиция Памелы кричала во весь голос, что люди редко таковы, какими кажутся на первый взгляд. Одно дело – поразвлечься в выходные. И совершенно другое – впутаться в новые серьезные отношения.

Аполлон видел в выразительных глазах Памелы отражение внутренней борьбы, прочел и пришедшее несколько мгновений спустя решение отстраниться от него – и это причинило богу света такую боль, какой он и вообразить не мог. Но он совсем не собирался сдаваться так легко. Он улыбнулся тепло и открыто.

– Ладно, – сказал он, словно только что сделал девушке некое предложение, которое она проигнорировала. – Мне нравится то, что мы оба радуемся рассветам, но ты сказала, что проспала, а значит, этим утром ты рассвета не видела. А чем еще ты занималась сегодня?

Памела посмотрела ему в глаза. Они были такими теплыми и такими невероятно синими… Эти глаза навевали мысли о летнем небе над Средиземным морем…

Черт!.. Опять она за свое! Опять она покупается на его внешность, как какая-нибудь паршивая школьница!

– Памела?

– Ох, извини.

Она сделала глоток вина.

– Я немножко рассеянна. Иной раз со мной такое случается. Вот только не в отношении работы, – тут же уточнила она. – Тут я полностью сосредотачиваюсь. Как сегодня днем. Я начала делать набросок собственной версии того чудовищного фонтана. Вроде бы занималась этим минут двадцать или около того, но когда наконец перевела дыхание и посмотрела на часы, то оказалось, что прошло два часа.

Памела немного помолчала, прищурившись.

– Я опять, да?

– Что?

– Ну, отвлеклась, ушла от темы. – Болтаю как дурочка, мысленно добавила она.

– Есть такое.

– Извини, Фебус.

Аполлон улыбнулся. Он просто наслаждался ясностью мысли Памелы и тем, как на ее лице менялись выражения, особенно когда она говорила о своей работе. Она совсем не была хищницей, пытавшейся поймать на крючок бога света, или девицей, ослепленной его бессмертной мощью. Памела была искренней, настоящей. Она отвечала ему честно, правдиво – и это возбуждало Аполлона, как никогда в жизни.

– Я ничуть не против. Мне нравится

наблюдать, как ты размышляешь о чем-то своем.

– Ну, может быть… – Памела сделала паузу, внимательно всматриваясь в Фебуса и ожидая увидеть признаки сарказма или насмешки. – Может быть, для тебя это просто непривычно. Большинству мужчин это не нравится, их это отвлекает и раздражает.

– В самом деле? – Он покачал головой. – Мне кажется, я уже говорил, что слишком часто мужчины ведут себя как последние дураки.

– А я с тобой полностью согласилась.

Они улыбнулись друг другу. И Памела, поддавшись порыву, подняла бокал.

– За тех мужчин, которые не ведут себя как дураки.

– Этот тост я с удовольствием поддержу. – Аполлон рассмеялся и коснулся своим бокалом бокала Памелы. – А теперь расскажи мне о своем наброске. Ты еще и художница, да? Или это сродни пониманию архитектуры – ты должна это уметь, чтобы хорошо делать свою работу?

Вопрос Фебуса порадовал Памелу; он показал, что собеседник действительно слушал, о чем она говорила вчера, а сейчас было видно, что он с интересом ждет ее ответа.

– Мне нравится делать наброски, и я даже вполне сносно пишу акварелью, но, конечно, не настолько хорошо, чтобы считать себя художницей. Но ты прав. Это так же важно в моей работе, как понимание основ архитектуры. Еще важно умение делать макеты для плотников или обойщиков, или даже для скульпторов, чтобы они могли по-настоящему ухватить, чего именно желают мои заказчики.

Брови Аполлона медленно поползли вверх, а взгляд устремился к монструозному фонтану во дворе перед ними.

Памела тоже посмотрела туда, тяжело вздохнула и кивнула.

– Да, ты угадал. Нынешний заказчик хочет водрузить во дворе своего дома для отдыха копию вот этого чудища.

– Ты уверена, что правильно его поняла?

Аполлон во все глаза таращился на извергающее воду сооружение. Он просто не мог оторваться от отвратительной пародии на самого себя.

– Более чем. На самом-то деле я сегодня как раз и пыталась отыскать более или менее приличный компромисс, но он ведь настаивает, чтобы я сохранила центральную фигуру, Бахуса. – Памела передернула плечами. – Я хочу попытаться как-то убедить его отказаться от этого. Он уже решил, впрочем, что боковые фигуры ему не нужны.

Аполлон бросил на нее быстрый взгляд.

– Ты имеешь в виду статуи Цезаря, Артемиды и… – Он запнулся на собственном имени.

– Да, и Аполлона, – подтвердила Памела. – Вон тот головастик с арфой должен изображать собой бога солнца.

Аполлон изо всех сил постарался сохранить безразличное выражение лица.

– Ну, на самом деле Аполлона правильнее называть богом света, а инструмент в его руках – лира, а не арфа.

– Да? – пробормотала Памела, присматриваясь к статуе. – Я и не знала, что это не одно и то же. А, ну да, ты ведь музыкант, так? А я только и знаю, что эта штука светится неоновым зеленым, когда уродик оживает.