Богиня
Шрифт:
Сидя в гримерной, она никак не могла понять, почему так нервничает – из-за премьеры или завтрашней свадьбы. Тео, посаженый отец, приедет из Лос-Анджелеса. Лейла будет подружкой невесты, Александр, которому выпала роль шафера, был вне себя от восторга.
Пальцы Валентины сжали золотую ласточку. Она ждала так долго, и теперь они наконец будут вместе. Через несколько часов она станет женой Видала.
– Улицы перед театром забиты толпами поклонников, – сообщила Лейла, помогая Валентине отодвинуть
Из репродуктора раздался голос помощника режиссера.
– Полчаса, внимание, полчаса.
Валентина дрожащей рукой накладывала последние штрихи грима. Она работала над образом Натальи день и ночь. Оставалась спокойной, когда ставили декорации. Невозмутимо наблюдала, как размещают прожектора и осветительные приборы. Только когда все было готово, ее окатила волна ужаса. Если она провалится сегодня, погубит не только свою карьеру, но и карьеру Видала. Ее триумф в роли Гедды посчитают счастливой случайностью. На Видала навесят ярлык режиссера, которому следовало бы заниматься фильмами и не лезть в высокое искусство.
Вызывающе подняв подбородок, Валентина посмотрелась в зеркало. Она не провалится. Выйдет на сцену и покажет миру, какой великолепный режиссер Видал Ракоши. Сегодня она будет играть как никогда в жизни. Ради себя. Ради Видала. Ради Александра.
Видал, весело блестя глазами, ворвался в гримерную.
– Совершенно как на бродвейской премьере! Брукс Аткинсон из «Нью-Йорк таймс» возглавляет орду критиков с восточного побережья. Кроме того, я сам видел в зале лондонского театрального критика. Он изо всех сил показывал, что для него нет ничего более естественного, чем сидеть между Луэллой Парсонс и Геддой Хоппер, готовыми ежеминутно выцарапать друг другу глаза.
– А Тео здесь?
– Весь Голливуд здесь, – сухо сообщил Видал, целуя ее в шею. – Сомневаюсь, что Сан-Франциско видел когда-нибудь нечто подобное!
– Пятнадцать минут, – сообщил голос помрежа. – Внимание, пятнадцать минут.
Костюмерша застегнула последнюю пуговку на платье Валентины.
– Хочешь глотнуть чего-нибудь, солнышко? – спросила Лейла, трясущимися руками поднося к губам стакан с водкой.
– Нет, – хладнокровно покачала головой Валентина. – Все нормально.
– Пять минут… пять минут… – повторял безжалостный голос.
Теплые руки Видала обвили ее. Он почувствовал, как тяжело и неровно бьется ее сердце, и поцеловал чуть влажный лоб.
– Пойдем, – мягко велел он и повел ее к кулисам.
Валентина стиснула его руку, глубоко вздохнула и вынудила себя забыть обо всем и превратиться в изменчивую, капризную, непостоянную и жестокую Наталью Петровну.
– По местам… по местам, пожалуйста, – тихо сказал помреж.
Валентина вышла на сцену и, бесшумно подойдя к шезлонгу, вытянулась в нем,
Наступила полнейшая тишина. Даже здесь чувствовалась напряженная атмосфера зрительного зала. Наконец звуки шопеновской мазурки наполнили театр, и занавес поднялся.
Крупные капли пота выступили на лице Видала. Но тут она произнесла первую реплику, и он облегченно вздохнул. Она полностью владеет собой. И сумела перевоплотиться из Валентины в Наталью.
Видал скорее ощутил, чем услышал возбужденный шепоток, пробежавший по залу, озноб, который почувствовали сотни зрителей при первых звуках голоса актрисы. Она восхищала, чаровала, завораживала.
– Простите, мистер Ракоши, – прошептал подошедший к нему рабочий сцены, – вас хочет видеть дама.
– После! Не сейчас! – разъяренно прошипел Видал.
– Прошу прощения, сэр, – встревоженно повторил рабочий. – Но она называет себя вашей женой.
Глава 30
Видал невольно дернулся как от удара.
– Что?! – охнул он.
– Это ваша жена.
Видал протиснулся мимо него, не обращая внимания на испуганные взгляды стоявших за кулисами, и побежал по узким ступенькам вниз, где ждала Кариана.
Светлые волосы, как всегда безукоризненно завитые и уложенные, обрамляют волнами личико в виде сердечка. Элегантное вечернее платье из розового шелка украшено гарденией. Горжетка из светлой норки.
– Привет, Видал, – улыбнулась она.
Видал облегченно вздохнул: она спокойна и говорит почти шепотом.
– Здравствуй, Кариана, – ответил он, сжимая ее руку. – Доктор Гроссман с тобой?
– Не уверена, – несвязно пробормотала она, и только сейчас Видал заметил ее глаза. Мутные, словно подернутые пеленой.
– Что привело тебя в театр? – нахмурился Видал.
– Не знаю. Никто. Прочла в «Нью-Йорк таймс», что сегодня премьера «Месяца в деревне»… в твоей постановке… и с Валентиной в главной роли…
Голос ее замер. Она казалась маленькой заблудившейся девочкой. Видал взял Кариану за руку, и она нерешительно улыбнулась.
– Просто решила приехать, повидаться с тобой. Столько времени прошло, Видал…
Видал решил увести ее. Может, лучшим местом будет гримерная Валентины?
Взгляд Карианы мгновенно стал осмысленным.
– Вот почему я приехала! Доктор Гроссман влюблен в меня! И хочет на мне жениться.
Видал осторожно повел ее по коридору к гримерной.
– Мне нужно стоять за сценой, Кариана. Поговорим обо всем позже.
Кариана с неожиданной силой вырвала руку. Во взгляде полыхнуло безумие.
– Нет, сейчас! – истерически взвизгнула она. – Это важно!
Видал поморщился. Еще чуть громче, и будет слышно на сцене.