Богиня
Шрифт:
– Вы когда-нибудь видели мою маму, сестра Франческа?
Смелая ласточка оторвалась от стаи и, пролетев над самыми стенами монастыря, села на замшелый бортик фонтана.
– Именно мне твоя мать тебя отдала.
Дейзи охнула, чувствуя, как кровь отливает от щек. Поняв, как расстроена девочка, сестра Франческа ободряюще сжала ее руку.
– Я шла в курятник собирать яйца, когда на дороге остановился «Форд-Т». В нем сидели молодые люди – девушка и мужчина. – Сестра Франческа увидела, как внезапно дернулась Дейзи, однако упрямо продолжала: – Молодая… леди вышла из автомобиля.
Монахиня поколебалась, вспоминая замкнутое, хорошенькое, покрытое слоем косметики лицо.
– Она отдала мне ребенка и попросила, чтобы о нем заботились.
– Какая она была? – настойчиво допрашивала девочка. – Темноволосая, как я?
Сестра Франческа нерешительно покачала головой.
– Нет, Дейзи. Она была блондинкой.
Дейзи недоверчиво уставилась на монахиню. Все эти годы она мысленно рисовала себе мать, но никогда не представляла отчетливо ее лицо. Теперь же, как ни странно, образ ее стал более определенным. Мать была блондинкой. И бросила свою дочь. Сердце девочки сжалось с такой силой, что у нее чуть не перехватило дыхание.
– Она плакала? – наконец выдавила Дейзи.
– Нет, Дейзи, не плакала.
Наставница крепче сжала руку девочки. Кровь стучала в голове Дейзи с такой силой, что она боялась вновь потерять сознание. Ужасная мысль не давала ей покоя: неужели мать распрощалась с ней без единой слезы?!
– Она была хорошенькой? – прошептала девочка, опять уткнувшись головой в колени.
– Очень.
Монахиня не добавила, что красоту нелегко было разглядеть под толстым слоем «штукатурки», а капризно надутые губы и вовсе делали ее почти неразличимой. Но она видела, что Дейзи пытается набраться мужества и задать еще один вопрос. Самый главный. И сестра Франческа терпеливо выжидала. Для занятий латынью сегодня все равно уже слишком поздно, и, кроме того, латынь далеко не так важна для душевного спокойствия двенадцатилетней девочки.
– Вы сказали, что в «форде», кроме матери, был кто-то еще…
Сестра, чуть заметно поколебавшись, кивнула.
– Молодой человек за рулем.
– Мой отец?
Шепот был едва слышен.
– Не знаю, – честно ответила сестра Франческа.
– Должно быть, именно он! – вскинулась Дейзи, лихорадочно блестя глазами. – Они были бедны и хотели лучшей судьбы для меня! Поэтому и привезли сюда, а когда вернулись, им было сказано, что меня удочерили! – Девочка встрепенулась и вскочила: – Как вы не понимаете, сестра Франческа? Мне остается лишь отыскать их, и мы снова станем одной семьей!
– Дейзи…
Сестра Франческа, мучаясь угрызениями совести, тоже поднялась и снова сжала руку девочки. Она рассказала воспитаннице лишь ту часть правды, которую считала безопасной и удобоваримой, свято веря, что делает это в интересах ребенка. Теперь же она отнюдь не была столь уверена в собственной правоте.
– Как звали моего отца?
– Не знаю, Дейзи…
– А мать? Имя моей матери?
– Молодой человек называл ее Лу, но, Дейзи…
Дейзи вырвала руку, лицо ее мгновенно просияло:
– Лу. Скорее всего сокращенное от Луизы или Луэллы. О, сестра Франческа, теперь-то мы, конечно, сумеем
Девочка в упоении закружилась, а сестра Франческа, охваченная отчаянием, молча наблюдала за ней, понимая, какую ужасную ошибку совершила, посчитав, что может открыть часть истины и утаить целое.
Воспитанница замерла, протянула руки и бросилась к ней. Монахиня обняла Дейзи, спрашивая себя, станет ли девочка с этой минуты относиться к ней с прежней любовью.
– Дейзи, – начала она, осторожно отстранив ребенка. – Дейзи, ты никогда не сможешь найти мать!
– Но почему? – недоуменно охнула девочка.
– Вряд ли она была замужем, – пояснила монахиня как можно мягче. – Я не заметила обручального кольца.
Дейзи словно окаменела, и монахине на секунду показалось, что та перестала дышать. Но девочка тут же взяла себя в руки и продолжала расспросы так мужественно, что сердце сестры Франчески разрывалось от жалости.
– Это ничего не значит. Ведь теперь мне известно ее имя.
Сестра Франческа неожиданно осознала, что последняя ласточка пролетела над Капистрано. В небе не осталось ни единой птицы. Жаркое марево повисло над вымощенным камнем двором. Сестра Франческа взмокла от пота. Она не позволит Дейзи питать пустые надежды. Тратить жизнь на поиски женщины, которую девочка никогда не найдет.
– Мы не знаем фамилии твоей матери, Дейзи. Она отказалась назваться. Нам известно только, что спутник обращался к ней как к Лу и что тебя звали Дейзи.
Дейзи, сбитая с толку, уставилась на монахиню.
– Но меня зовут Дейзи Форд. И всегда так звали. Значит, фамилия матери тоже должна быть Форд.
Сестра Франческа изо всех сил старалась говорить как можно спокойнее:
– Иногда, если у детей нет фамилии, кто-нибудь из монахинь ее просто придумывает. Как-то в Рождество на ступеньках лос-анджелесской миссии оставили маленькую девочку, и монахини нарекли ее Холли [3] .
Дейзи начала медленно отступать. Кровь отлила от ее лица.
3
Остролист (англ.) – растение, из которого плетут рождественские венки.
– Именно так и случилось со мной? Это ВЫ назвали меня Дейзи? Или преподобная матушка? – В голосе звенели истерические слезы. – А может, сестра Доминика?
– Нет, Дейзи. Твоя мать.
Девочка мгновенно застыла. Дыхание вырывалось у нее из груди короткими хриплыми стонами.
– А Форд? Кто дал мне фамилию Форд?
– Это… это было общим решением, – с трудом выдавила из себя сестра Франческа.
– Но почему?..
Девочка задохнулась, внезапно все поняв, Ее глаза потемнели от ужаса.