Богиня
Шрифт:
– Начали! – процедил он, глядя сквозь Валентину. – Все по местам. Дон, передвинь юпитер немного левее.
В этот день Валентине потребовалось собрать все силы и мужество, чтобы не сломиться окончательно. Видал заговаривал с ней только в самых крайних обстоятельствах и то лишь затем, чтобы дать очередные указания; ледяной голос хлестал ее безжалостным кнутом.
Вечером она, ни с кем не прощаясь, просто ушла с площадки и, не сняв ни грима, ни костюма, побрела к лимузину.
– Домой или в отель? – сочувственно спросил водитель, сгоравший от желания узнать, что мучает
– В отель. Я не вернусь домой. Никогда. Слишком много воспоминаний связано с этим домом.
Там звучал смех Видала, были радость и счастье, поцелуи и объятия.
Портье передал ей записку – приглашение от новых соседей вместе посидеть в баре сегодня вечером. Отложив ее, Валентина устало направилась в ванную и включила воду. С их стороны очень мило пригласить ее, но ей нужно другое общество. Ей необходимо встречаться с людьми, о которых часто пишут в светской хронике. Она попытается, чтобы ее имя связали с именем какого-нибудь мужчины. Новости о ее появлении в ресторане под руку с Паулосом Хайретисом уже распространились по всему городу.
Перед тем как принять ванну, Валентина несколько раз позвонила по телефону. Четверо мужчин были женаты, пятый – всем известный бабник. Прекрасно. У нее есть час, чтобы отдохнуть, переодеться и выглядеть соответственно взятой на себя роли.
Когда она вышла из ванной, в дверь позвонили, и Валентина застыла. Ужас и надежда боролись в ней. Накинув махровый халат, она дрожащими пальцами стянула пояс и повернула ручку замка. На пороге стоял Паулос.
– Можно войти? – осведомился он с очаровательно застенчивой улыбкой. – Я хотел спросить, не поужинаете ли вы со мной сегодня?
– У меня… у меня свидание, – пробормотала она, с трудом приходя в себя.
Улыбка Паулоса померкла. Он только сейчас понял, как был наивен. Конечно, она не останется одна, у нее столько поклонников! Звезды такой величины встречаются только с миллиардерами. Глупец, неужели ты ожидал чего-то другого? Безвестный композитор, пианист, исполнитель классической музыки, он не входил в касту избранных. Неужели она могла всерьез принять предложение дружбы? Для нее оно ничего не значило!
– Прошу прощения, – вежливо сказал Паулос, стараясь не выказать разочарования. – Надеюсь, как-нибудь в другой раз. Доброй ночи, Валентина.
Дверь за ним закрылась, и свинцовая усталость навалилась вдруг на женщину. Тот сердцеед, с которым она собралась провести вечер, конечно, попытается затащить ее в постель и раскапризничается, словно избалованный ребенок, как только поймет, что она вовсе не желает становиться его игрушкой на час. Было бы куда приятнее провести время с Паулосом. Но он больше не пригласит ее. Вряд ли те, с кем она отныне собирается показываться на людях, окажутся такими же благородными, воспитанными и нетребовательными. Господи, на что она обрекает себя?!
Валентина вздохнула и с тяжелым сердцем начала накладывать косметику.
Глава 16
Видал ушел с площадки и не остался на студии даже для того, чтобы просмотреть отснятый материал. Он отпустил шофера, сел за руль и погнал
Желчь подступила к самому горлу. «Роллс-ройс» едва не слетел с дороги, но в последний миг Видал успел вывернуть руль и нажать на тормоза, подняв облако пыли. Он долго сидел не двигаясь, тупо глядя на расстилающийся внизу Лос-Анджелес. Всего за одну ночь Валентина превратилась в чужого человека. Незнакомую женщину, абсолютно равнодушную к нему. Она больше не любила его.
Видал с силой стиснул рулевое колесо. Если он потеряет Валентину, что останется? Жизнь его будет навеки погублена, лишится смысла и значения.
Видалу вдруг показалось, словно ему в живот с размаху воткнули кинжал. Он уже потерял ее. Когда она говорила об этом греке, ее глаза были холодными и безразличными.
Будущее напоминало бесконечно унылую пустыню, сухую и бесплодную.
Солнце зашло, но Видал по-прежнему оставался недвижим, глядя вдаль с отрешенностью человека, познавшего ужасы ада. Только когда на город спустилась тьма и вдали завыли койоты, он заставил себя включить зажигание, выехать на дорогу и направиться непонятно куда.
Валентина смеялась и танцевала, флиртовала и позировала репортерам, и никто из ее воздыхателей даже представить себе не мог, как она ненавидит каждую минуту этого отвратительного вечера. Лекс Дейл оказался полной противоположностью Паулосу Хайретису. Он постоянно дотрагивался до нее, и его шуточки и намеки не оставляли ни малейших сомнений в том, что сегодняшний вечер он ожидал закончить в постели и уже представлял ее извивающейся под ним в порыве страсти. Они ужинали в «Ла Мейз», а потом отправились в «Трокадеро» выпить и потанцевать. Валентина постаралась, чтобы как можно больше людей увидели ее в обществе Лекса.
– Мы хотели бы сфотографироваться на память, – широко улыбаясь, предложил он фотографам, последовавшим за ними из ресторана в ночной клуб.
Рука, обнимавшая ее плечи, была слишком потной, горячей и по-хозяйски властной.
– Мы, можно сказать, очень добрые друзья, – сообщил он с плотоядной ухмылкой ведущему светской хроники «Голливуд рипортер».
– Как насчет более теплого снимка, Лекс? – крикнул, фотограф «Дейли верайети».
– Почему нет? – пожал плечами Лекс Дейл. Больше всего на свете он любил известность, а лучшей рекламы и придумать нельзя. Лицо Валентины появлялось исключительно на первых страницах газет и журналов. Она – самая яркая звезда в этом городе. Недаром ее окружала аура таинственности! Кроме того, до сих пор она почти не показывалась на людях и редко появлялась где бы то ни было без Видала Ракоши. Он станет первым, чье имя будет связано с именем Валентины, и приложит все силы, чтобы завоевать почетный титул ее любовника.