Богиня
Шрифт:
Валентина откинула одеяло и подошла к окну. Луна плыла высоко в небе. Далекая, безмятежная и невозмутимая.
Валентина прижалась щекой к холодному стеклу. Она собиралась выйти замуж за Рогана, а ведь Роган ей даже не нравился. Женщина вздохнула. Правда, ей никогда по-настоящему не грозило стать женой Рогана. Это был порыв, импульс, как с его, так и с ее стороны. Тогда все кончилось, даже не начавшись.
Но Паулос не Роган. Валентина интуитивно понимала, что он не из тех людей, которые ради минутной прихоти очертя голову ринутся в омут бурной, но короткой
Что станет с ее малышом, если она не выйдет замуж?
И тут время словно повернуло вспять, и последние два года будто растаяли. Она снова ощутила запах натертых воском полов монастыря, увидела злорадное торжество в глазах Джесси и услышала пронзительные крики:
– Ублюдок! Ублюдок!
Валентина вздрогнула. Голливудское общество будет куда безжалостнее. Ни на восточном, ни на западном побережье, ни в Европе она не найдет покоя – ее лицо было слишком хорошо известно. Ей нигде не обрести безвестности. Но если выйти замуж за человека, к которому она питает безмерную симпатию и уважение? Человека, знающего, что она его не любит.
Она выйдет замуж за Паулоса Хайретиса и родит ребенка Видала. Все решения приняты. Все сомнения рассеяны.
На следующее утро Валентина улыбнулась водителю, открывшему дверцу лимузина. Сегодня она встретится с Теодором Гамбеттой. Она не станет ему звонить. Просто придет в его офис и настоит на том, чтобы он ее принял.
– Вы сегодня не так бледны, как последнее время, – заметил Уолли Баррен, накладывая грим. – Видно, конец недалек.
– Какой конец? – испуганно вскинулась Валентина.
– Съемок, конечно, – ухмыльнулся Уолли. – Последние недели всегда самые трудные. Думаю, у вас осталось всего несколько сцен, верно?
– Одна. Через две недели все должны доснять.
– И уж тогда вам следует отдохнуть, – строго велел Уолли. – Я ведь единственный, кто видит вас без грима, и позвольте сказать, что эти два года окончательно вас вымотали. Взгляните только на эти тени под глазами! Теперь у меня уходит вдвое больше времени на то, чтобы вас загримировать.
– Последнее время я мало спала, Уолли.
– Все это вздор, – объявил гример, проводя кисточкой по закрытым векам Валентины. – Ваше здоровье подорвано. И не спорьте со мной. Я слишком часто наблюдал такое. Чересчур много картин, чересчур большое напряжение и преступно мало отдыха. Вы переутомились. Жертвуете всем ради работы, и это вас добивает. Не позволяйте мистеру Гамбетте и мистеру Ракоши запугать вас. Настаивайте на том, чтобы вас оставили в покое хотя бы ненадолго.
– Не волнуйтесь, Уолли, – сухо улыбнулась Валентина. – Я последую вашему совету. И думаю, мой отдых будет довольно долгим. Гораздо дольше, чем вы посоветовали бы.
На площадке царила необычная тишина. Валентина заняла свое место напротив партнера,
– Начали! – рявкнул он наконец.
Валентина глубоко вздохнула. Настала минута, когда она должна перестать думать о себе, отрешиться от острого сознания близости Видала. «Наследница Елена» не трагедия, а комедия. Она должна быть веселой, жизнерадостной, и вести себя нужно непринужденно и легко.
Валентина вспомнила миг озарения, изменивший навеки ее жизнь. В кино можно перевоплотиться в любого человека. Любого.
Съемочная бригада ждала, затаив дыхание. На лице партнера отражалась нескрываемая мука. Валентина ободряюще улыбнулась ему и скинула с плеч груз бед и забот так же легко, как манто на шелковой подкладке.
– Дорогой, весна в Риме – божественное время, – начала она, лучась весельем. Все ее существо, казалось, было пронизано безудержным жизнелюбием. В эту минуту она превратилась в соблазнительную, неотразимую кокетку.
Гаррис облегченно вздохнул. Все будет в порядке. Что бы ни случилось между Ракоши и Валентиной, игра актрисы от этого хуже не стала.
Видал молча хмурился. Сцена подошла к концу. Валентина и ее партнер, с каждой минутой нервничая все больше, ожидали приговора. Осветители и операторы переминались с ноги на ногу, глядя друг на друга с растущей тревогой. По их мнению, дубль получился идеальным, и если мистер Ракоши останется недовольным, значит, им еще и завтра придется работать над проклятой сценой.
Видал не спускал с Валентины черных и непроницаемых глаз. Прошла минута, другая. Партнер Валентины взмок от пота. Он впервые снимался у мистера Ракоши и должен был признать, что испытание оказалось не из приятных.
Гримерша выступила было вперед, чтобы запудрить капли пота на лицах актеров, но тут же, поколебавшись, отступила. Мистер Ракоши не отдавал никаких приказаний, и она не имела ни малейшего желания привлекать к себе ненужное внимание.
Валентина, не поднимая глаз, крепко сжала руки. Она не могла смотреть на него – слишком сильна была боль.
– Хорошо, – наконец сказал Ракоши. – Снято.
Гаррис облегченно вздохнул. Он сделал много фильмов с мистером Ракоши, но никогда не видел его в таком состоянии. За неестественной сдержанностью таилось нечто ужасное, и Гаррис не хотел оказаться рядом, когда произойдет взрыв.
Валентина поглядела на часы. Девять. Идеальное время для разговора с мистером Гамбеттой, прежде чем его целиком поглотят дела студии.
Видал смотрел вслед уходившей Валентине, судорожно вцепившись в подлокотники кресла. Он уже поднялся было, чтобы направиться за ней, не в силах противиться тоске и желанию, но в этот миг услышал голос Гарриса.