Богоматерь в ажурных чулках

Перевод © М. Немцов, 2001

Я написал «Богоматерь» в 1987 году после того, как мне приснился сон: солдаты расстреливают крестьянскую деревеньку, а пули останавливаются и зависают в воздухе. Это единственный рассказ, который я написал по мотивам сновидения, и совершенно очевидно, что этот единственный образ послужил лишь сценой, давшей моему мозгу сигнал тревоги: глупею на

глазах. Как и «Кошачья карма», рассказ этот весьма неровен, но мне за него нисколько не стыдно. Читатели моих романов с радостью увидят, что за эти годы мастерство мое несколько заматерело, а начинающих писателей он приободрит — можно научиться писать лучше (слава богу). Несмотря на все недостатки рассказа, мне до сих пор нравится его название — настолько, что я, наверное, назову так какую-нибудь главу в новой книге.

ЧАСТЬ 1: ЧУДО

Люди с оружием пришли в деревеньку на самой заре и потребовали еды и выпивки. Их было двадцать — все в одинаковой форме, кроме того, который носил черный берет и называл себя полковником Мендесом. Они наелись и напились от пуза и к полудню разлеглись с набитыми животами в тени хижин, пердя и рыгая. Сестра Октавия перевязывала им раны — вернее, царапины, поскольку по джунглям они ломились напролом. Когда солнце перевалило зенит, все уже спали, кроме двух часовых на окраине деревеньки.

Детишкам не разрешили в тот день идти в поля собирать хлопок, как обычно, а заставили сидеть дома, пока родители готовили припасы для полковника Мендеса. Сестра Октавия попросила полковника не драть с них три шкуры — деревенька бедная, самим бы хватило. Тот улыбнулся и ответил, что понимает людское горе.

Когда его отряд уже собирался уходить, они вывели нескольких самых симпатичных девушек деревни, связали им руки и пристегнули к длинным поводкам. Его солдатам нужны поварихи — готовить пищу, которую пожертвовали на благое дело селяне, объяснил он.

Сестра Октавия взмолилась, чтобы вместо девчонок взяли ее, но солдаты только расхохотались, а Мендес толкнул ее на землю. Вот здесь ему по затылку и попало камнем.

Люди с оружием прекратили хохотать и повернулись в ту сторону, откуда прилетел булыжник. Малютка Эстелла, которой и семи лет еще не исполнилось, стояла поодаль от остальных жителей и уже взвешивала на руке второй камень. Мендес пришел в ярость. Не успел он развернуться к маленькой обидчице, как снаряд просвистел у самого его уха.

— Ты кусок навоза, — сказала она.

Люди с оружием смотрели то на нее, то на своего командира. Полковник Мендес вытащил пистолет и направил на ребенка. Сестра Октавия подбежала к девочке и прикрыла ее своим телом.

Полковник приказал монахине отойти.

Та взмолилась о милосердии во имя Господа.

Мендес приказал солдатам взять автоматы наизготовку.

Эстелла снова обозвала его куском навоза.

Мендес приказал своим людям открыть огонь.

Грохот автоматных очередей заглушил все крики. А когда огонь прекратился, Мендес рухнул на колени и воззвал к Святой Деве. Он молил о прощении.

Пули остановились. Прямо в воздухе. В двух футах от монахини и ребенка — они еще содрогались от грохота, несшего им смерть. Пули неподвижно висели в воздухе. Солдаты побросали оружие и рухнули на колени рядом с полковником. Сестра Октавия подняла голову и, увидев висящие перед ней пули, грохнулась в обморок.

Конкретное, определенное, ощутимое, подтверждаемое эмпирическим путем проявление Божьей воли. Наконец, получено доказательство того, что человечество не обречено прозябать в собственной низости. Чудо.

Эстелла быстро воспользовалась случаем и швырнула третий, самый большой камень, едва не раскроивший полковнику Мендесу череп.

Официальновоенные советники мировых держав не слетелись на место чуда и не доложили своим правительствам о нем, поскольку официальноже, никого из них там не могло быть. Тем не менее, в деревеньку отрядили бригады ученых, и, несмотря на строгую подписку о неразглашении, те сообщили миру, что иного способа объяснить силу, остановившую в полете 207 пуль от автоматического оружия калибра 7,62 мм, у них нет. Только чудо. А также — 240 высверленных пуль со смещенным центром тяжести. Более того, ученые объявили: в свете того, что они там увидели, любые требования хранить секретность абсурдны.

Со всей страны начали съезжаться паломники, и обе стороны вынуждены были прекратить боевые действия. Из аэропортов пришлось вывести все военные самолеты, чтобы дать больше места для коммерческих рейсов, доставлявших паломников из других стран.

Сестру Октавию привезли в Ватикан, где она рассказала о чуде Папе Юлию. После чего Папа издал эдикт, объявлявший «остановление пуль», как стали называть этот случай, официально признанным Церковью чудом. Также Папа распорядился подготовиться к путешествию — он лично желал засвидетельствовать происшедшее.

Когда папский самолет вылетел из Рима, ставки в Лас–Вегасе шли семь к пяти, что Папа объявит этот случай «полным чудом». Но поскольку в его свите находилось множество кардиналов, тотализатор на этот внутренний ватиканский баскетбол решили приостановить до окончания путешествия. Правда, когда папская свита грузилась в «лендроверы», ставки опять подскочили: два к одному, что все же чудо признают в полной мере. Мир затаил дыхание. Но к тому времени, когда кортеж въезжал в деревню, ставок никто уже не делал. Слишком многие в свое время обожглись, ставя против армстронговского «одного маленького шажка для человека» [1] Рисковать не хотелось.

Эстелла, в розовом платьице и — впервые в жизни — в туфельках, дожидалась Верховного Понтифика в том месте, где остановились пули. Она опустилась на колени и поцеловала папское кольцо, и тот несколько рассеянно благословил ее. Все его внимание привлекали 447 тусклых медных цилиндров, висевших в воздухе рядом с ней. К вящей досаде швейцарской гвардии, сменившей ради такого путешествия свои шлемы и алебарды на шелковые костюмы и кобуры подмышками, Папа шагнул вперед, остановился перед пулями и воздел обе руки.