Богорождённый
Шрифт:
Он будет видеть сны об отце.
А отец — о нём.
— Они меня знают! — испугавшись, воскликнула Варра.
— Нет, — ответил Деррег. — Это голоса духов, что служат Оракулу и стерегут дорогу, но для нас они безвредны. Они просто сбивают тебя с толку. Не слушай их.
Варра сглотнула, кивнула, и перестала обращать на голоса внимание. Скоро она утратила всякое чувство направления. Проход был лабиринтом, а голоса духов притупляли её чувства, затуманивали разум. Мгновения тянулись с болезненной медлительностью.
Рождение ребёнка Эревиса.
Ребёнок, твердили голоса. Ребёнок.
Она зажмурила глаза, задумавшись, где сейчас Эревис, в безопасности ли он. Он покинул её, чтобы спасти друга, и она смирилась с этим, но всё равно скучала по нему, и всегда будет скучать. Она надеялась, что у него всё хорошо, но в голове эхом звучали слова Деррега. Ордулин — мёртвая земля. Сембии нет.
Как это могло случиться так быстро?
— О боги, — прошептала она, догадавшись. Это казалось невозможным, и всё же…
— Что случилось? — спросил Деррег.
— Какой сейчас год? — задала она вопрос срывающимся голосом. Она собралась с силами, ожидая ответа. Стук сердца отдавался в ушах.
— Год? — отозвался Деррег. — 1450 по Летосчислению Долин.
Ребёнок задёргался внутри и она вскрикнула.
Ребёнок идёт, сказали голоса.
— Ты в порядке? — спросил Деррег.
Она кивнула, когда одна боль прошла, уступая место другой.
1450.
Как могло такое случиться?
Семьдесят лет для неё пролетели за несколько мгновений. Она боролась с этим осознанием, но потерпела поражение. Это казалось невозможным. Её ребёнку исполнилось семьдесят лет ещё до его рождения.
Она начала плакать, не от боли, но от скорби по всему тому, что она утратила, по тому, что оставила позади.
— Как такое может быть? — прошептала она, и ответа не было.
Если Деррег и услышал, он тоже не стал ничего отвечать.
Они вырвались из тумана, оставляя голоса духов позади. Полными слёз глазами она следила, как последнее сверкающее серебро солнца скрывается за горами на западе, смотрела, как длинные тени от горных вершин протягиваются по равнине. И без того скудный свет сменился полной тьмой. Они достигли лесистой долины. Среди деревьев стояло простое каменное аббатство.
* * *
Голова жреца появилась у неё между колен. Его редкие волосы прилипли к бледному, в старческих пятнах черепу. В блеклом свете фонарей на его щеках залегли тени.
— Чтобы спасти ребёнка, ты должна начать тужиться, когда я скажу.
— Медленно вдыхай и выдыхай, — сказала повитуха.
Варра сглотнула, кивнула. Удары сердца звучали в ушах. Схватки окутали её таз болью. Она закричала, и тучная повитуха, заморгав, вытерла новую лужу крови и выбросила несколько простыней в окровавленную кучу на полу.
— Я хочу пить, — сказала Варра.
— Почти, — произнёс жрец, который даже не слышал её, вглядываясь внутрь её тела и пытаясь спасти её дитя.
— Сделай что–нибудь! — сказал Деррег откуда–то позади Варры. — Ей слишком больно.
Он не покидал её с тех пор, как привёл в аббатство.
— Мы делаем всё, что можем, Деррег, — сказал жрец резким от напряжения голоса.
— Делайте больше! — сказал Деррег.
Варра сосредоточилась на дыхании, глядя в сводчатый потолок. Весь её мир сжался до её таза, родового канала, и ребёнка, которого она должна была вскоре родить на свет. Но от боли спасения не было. Её зрение затуманилось. Она боялась, что будет слишком слабой, чтобы тужиться, когда скажет жрец. Она боялась, что никогда не увидит своё дитя.
Она закричала снова, когда жрец проделал что–то с ребёнком внутри неё, и живот пронзило кинжалом.
— Доставай младенца! — сказал Деррег, и от напряжения его голос был надломлён.
Жрец поднял голову между ногами Варры, посмотрел сначала на неё, потом на Деррега.
— Я не могу. Он умирает. Пуповина…
Он умолк, но от этих слов Варра почувствовала пустоту внутри.
— Нет, — сказала она, и по щекам потекли слёзы. — Нет.
Жрец посмотрел на неё с мягким, сочувственным выражением.
— Мне так жаль.
— Ты плохо стараешься, Эрдан! — сказал Деррег, и она услышала, как он зашагал к жрецу, хотя по–прежнему оставался позади Варры, вне поля видимости.
Тихий голос жреца оставался спокойным.
— Я сделал всё, что мог, Деррег. Мы должны… предпринять некоторые шаги, чтобы у женщины был шанс.
Варра почувствовала на голове, на волосах руку Деррега, защитный жест, который её успокоил и согрел.
Как странно, подумала она. С мгновенной ясностью она осознала, что в другом времени, в другом месте он мог бы стать мужчиной, которого она могла полюбить, несмотря на их разницу в возрасте.
— Её зовут Варра, — отрезал Деррег. — И должно быть что–нибудь…
— Вырезайте ребёнка, — сказала Варра тихим, как дождь, голосом, и её молчаливая решимость пронзила комнату.
Деррег убрал руку с её головы, как будто отпрянув.
Священник выглядел так, будто она заговорила на незнакомом ему языке.
— Что говоришь?
Повитуха сжала руку Варры.
— У тебя в голове помутилось…
— Вырезайте моего ребёнка, — громче сказала Варра, приняв решение. Её тело напряглось, схватки охватили её, внутри задвигался младенец, и она закричала. — Вырезайте! Я уже мертва! Я вижу по вашим лицам!
Жрец и повитуха смотрели на неё, широко распахнув глаза. Никто не стал ей возражать.
— Я уже мертва, — тише повторила Варра, пытаясь удержать голос ровным. Комната закружилась. Она закрыла глаза, пока вращение не прекратилось.
— Ножом?
— Времени мало, — сказала Варра.
— Да, конечно, — сказал жрец, глядя мимо неё на Деррега, будто спрашивая у него разрешения.
Ладонь Деррега вернулась на голову Варры, баюкая её, как младенца, как он мог бы баюкать дочь. Его пальцы нежно провели по мокрым от пота волосам девушки. Она потянулась и накрыла его руку своей, и потекли слёзы. Его кожа казалась грубой, как кора. Рядом с ней возникло его бородатое лицо, его тёплое дыхание коснулось её щеки.