Боксер 2: назад в СССР
Шрифт:
Самые крепкие из ребят потащили телевизор, держа его вчетвером под Тамариным надзором. Остальные поплелись на завтрак.
— Миша, зайди-ка ко мне, — велел Савелий.
Прямо с линейки мы направились в комнату к директору. Сразу было заметно, что Савелий прибрался, исчез бардак с разбросанными вещами и пустыми бутылками. Но я, конечно, думал не об этом. Зачем он меня позвал, будет стараться съехать с темы? Но директор прошел к столу, взял оттуда лист бумаги и протянул мне.
Я ничего не стал говорить, пока не прочёл со всей внимательностью. Савелий тоже помалкивал, будто ожидал моей оценки.
Нов этот раз он не подвёл. Это действительно было коллективное обращение группы тренеров на имя спортивного общества «Динамо». В нем отмечалось, что мой тренер по боксу за «время работы в лагере „Искра“ внес неоценимый вклад в развитие детско-юношеского спорта…» — и дальше в том же духе. Написано было ровно так, как мы с Савелием договаривались — тренеры по достоинству оценили инновационные методики тренировок, и теперь рекомендуют их для внедрения. Внизу стояла подпись Савелия.
— Отправлю письмо сегодня же, остальные подпишут тоже, каждого прозвонил и лично договорился.
— Спасибо, Савелий Иннокентьевич, — теперь уж я от души пожал директору руку.
Все-таки, при всех своих недостатках, одного у директора было не отнять — слово он действительно держал. Теперь оставалось надеяться, что когда в Динамо получат письма, подписанные тренерами, то будет принято правильное решение.
Прощальный костер разгорелся, поднимаясь все выше. Настроение у всех было отличным. Как и анонсировал директор, в обед приехали родители. Понятно, что каждый привез с собой гостинцев, которые тотчас пошли по рукам. Мне довелось попробовать сушеные бананы, вяленого рыбца и даже немецкие леденцы. Ребята предсказуемо проводили весь день в компании родителей. Без почётных гостей остались только я и Лева. Поэтому мы оба сидели немного отстраненно от остальных. Мои родители звонили через Тому днем и предупредили, что не приедут ввиду занятости отца, который не смог договориться о ещё одном отгуле (намекали, видно, что уже один раз сорвались сюда по письму). А вот Леве никто даже не позвонил:
— Не смогли, наверное, приехать, — пожала плечами Тамара, хотя Лев у нее ничего и не спрашивал.
Сейчас мы дожидались, пока костер как следует разгорится, чтобы всем скопом выстроиться вокруг него. Лева показался каким-то грустным. Он сидел прямо на земле и что-то выводил палкой в пыли. Причину его грусти я раскусил сразу же — пацан то и дело поглядывал на Яну, в которую был влюблен, а та в свою очередь поглядывала на меня.
— Ну че, Лева, — позвал я его. — Ты долго еще на меня дуться будешь? Бабы бабами, а нам еще вместе в «Динамо» ехать, там-то никакой Яны уже не будет.
Лева вздрогнул, перестал рисовать, задумался крепко, а потом взглянул на меня исподлобья, собираясь что-то сказать.
Не успел.
— Минуточку внимания! — к нам подбежала Настюха, одна из гимнасток.
Она прижимала к груди большой блокнот.
— Че надо? — беззлобно буркнул Лев.
— Да я не к тебе! — Настя задрала подбородок и с видом модели на подиуме последовала ко мне.
Лева еще больше нахмурился. Настя же села рядом, открыла свой блокнот и показала мне его содержимое. Листы оказались расчерчены на столбцы, каждый из них подписан: имя и фамилия, день рождения, увлечения, а еще домашний телефон и адрес. Заполнены были несколько строк, в том числе я увидел имя Шмеля, который, оказывается, жил в Курске, а в колонку развлечений вписал строчными буквами: автомобили.
— Заполни, пожалуйста, — попросила Настя и тотчас вручила мне ручку.
— Что это за социологический опрос? — хмыкнул я. — Отказаться можно или такая опция не предусматривается?
Настя нагнулась ко мне поближе и шепнула на ухо:
— Яна попросила к тебе подойти.
Ну, раз Яна… бегу и падаю, в общем. Хотя, в общем-то, это ж несложно. Я взял ручку, положил блокнот на колени. Записал имя и фамилию. Подвис, вспоминая день рождения, хотя попробуй вспомнить то, чего не знаешь. Пришлось записывать дату моего настоящего дня рождения. Заполнил и адрес, где вписал: спортивное общество «Динамо». Ну и отдал дневник Насте. Та внимательно изучила мою запись, приподняла бровь.
— Это что? Котики? — прочитала она из «Увлечений».
— Ага, — я улыбнулся девчонке в ответ. — Морские.
Не писать же — раки, пиво…
— Ты такой странный, Михаил!
— Какой есть! Сейчас я Лёве передам и… — но я осекся.
Потому что, обернувшись ко Льву, увидел лишь примятую траву.
— Еще чего, он хам и грубиян.
Настя забрала блокнот, снова задрала подбородок и той же походкой ушла к компании девчат. Насильно мил не будешь, как говорится. Лева, по большому счету, сам виноват, испортил все что можно после той дискотеки. А вообще — странная штука все эти дела любовь-морковные. Не обращаешь внимания на девчонку — и она тебе прохода не дает, а влюбляешься и знаки внимания рассыпаешь — и оказываешься ей не нужен.
Рисунком, который со всей тщательностью выводил Лева на земле, оказались два человечка держащих друг друга за руки. Я вздохнул и подумал, что тут уж со стороны делу не поможешь. Ничего, все проходит — и это пройдёт. Лева, как в «Динамо» поедет, мигом о Яне забудет, не до того будет. Там придется пахать как проклятому.
— Ребята, собираемся у костра! — послышался звонкий зовТомы.
Я с тоской повернул голову и зашагал туда. С нашей Тамарой отвертеться не получится.
Старшая пионервожатая раздала каждому из нас какие-то сплетенные нити с кисточкой-бахромой на конце.
— Сейчас я попрошу всех выстроиться вокруг костра и положить друг другу руки на плечи.
— Хороводы еще не хватало водить, — прокомментировал Шмель, кстати, именно ему родители привезли сушеные бананы.
Хоровод водить не пришлось, зато пришлось хором говорить, как хорошо нам было в лагере «Искра». А потом Тамара сообщила, зачем дала каждому из нас нитки.
— Предлагаю каждому подойти к тем, с кем вы общались, и завязать вот такую ниточку на его запястье! Обязательно говорите, за что вы даете ниточку!
Тома решила показать все на собственном примере, выдернула нитку из кисти и подошла к маме Сени, которая тоже была тут.
— Спасибо за вкусную еду!
— Опять детский сад, — прокомментировал Колян с пренебрежением держа нитки на ладони и поглядывая на них.
Пока кто-то стоял и отмалчивался, а кто-то ринулся развешивать комплименты, я пошевелил нитки пальцем, пересчитывая их. И решил подойти к своему тренеру, задумчиво стоявшему в стороне. Нитка — хороший предлог.
— Спасибо за все, — я повязал нитку вокруг его жилистого запястья и посмотрел в уставшие глаза. — Жизнь как зебра, сегодня у кого-то черная полоса, но за черной обязательно начнется белая.