Боксер: Назад в СССР
Шрифт:
– Махнемся на запеканку? А то я его в горшок с фикусом вылью…
Я покосился на запеканку. Для любого нормального пионера это был как минимум неравноценный обмен. Но я-то ненормальный, не долго думая мы обменялись блюдами, и теперь возле меня стояла вторая тарелка супа, а возле Шмеля – желанные две запеканки. И это если не считать третью, которая «этажом» ниже.
– Так че ты делать будешь, как пойдём… – начал было Димка, но я его перебил.
– Когда я ем, я глух и нем.
Тот возражать не стал, но покосился на Сеню, вовсе проглотившего язык. Нахмурившись и о чем-то задумавшись, Шмель вдруг подвинул к толстяку запеканку.
– Угощайся, че, ты ведь и правда не специально. Всякое бывает.
Сеня отказывать не стал, посветлел лицом. Начал уплетать, как и Шмель, на время забывший про свою пятую точку. Я тоже продолжил поглощать вторую тарелку супа.
К новым реалиям я начал потихоньку привыкать. Я не был исключением из правил, и часто в прошлой жизни размышлял, что был бы не прочь вернуться в юношеские годы. Во-первых, для того чтобы прожить заново счастливые мгновения и эмоции, которых зачастую так не хватало в рутине взрослого состояния. Ну и во-вторых, для того, чтобы исправить ошибки прошлого, каких у каждого вагон и маленькая тележка. Так вот, первое я считай уже сделал. Попал. А вот со вторым вопрос не решался столь быстро. Единственное, о чем я жалел в жизни и что хотел бы исправить, так это мой пропуск, как спортсмена, московской Олимпиады-80.
Помню, с какой одновременно радостью и грустью смотрел я на открытие Олимпийских игр в Сочи в 2014-м году, сидя на стадионе в первых рядах. Это были хорошие места – но я мечтал быть на других, внизу, на стадионе, в гуще спортсменов в нарядных бело-цветных куртках. Уже как тренер, но… Лучше как участник в далеком 80-м…
Так что если бог (или кто-то вместо него) услышал мои мольбы и решил помочь, то дело за малым – осталось новым шансом воспользоваться. Ясен пень! Я не просто так оказался в прошлом за несколько лет до начала Игр, так еще и в спортивный лагерь угодил. А значит, есть отличный шанс и время подготовиться и принять участие в Олимпиаде-80. Осталось только решить проблему, как из легкой атлетики официально переквалифицироваться в бокс из хиленького шахматиста.
Тамара засуетилась – взглянула на настенные часы. Видимо, время завтрака подошло к концу, потому что старшая пионервожатая встала из-за стола и задорно захлопала в ладоши, как делала, когда хотела привлечь внимание.
– Ребята, доедаем и идём к своим корпусам! У нас трудовой десант, убираем территории от бумажек и мусора, а потом переодеваемся и первая тренировка!
Я сложил тарелку в тарелку, выпил молоко. Тренировка – это хорошо, там и посмотрим, на что способно моё новое тело.
– Мих…
Я поймал на себя взгляд выпученных глаз Шмеля. В них застыл немой вопрос – ты обещал, поможешь?
– Обещал, значит помогу, – заверил я паренька. – Ты поймешь, когда надо будет дергать.
– А что ты собрался…
Я не стал дослушивать, взял тарелки, чтобы отнести их в «грязное». Пошел мимо столика, где сидел наехавший на нас борец. Все просто, если надо отвлечь людей от события, например, от выпачканной в запеканке пятой точки, создай другое еще более яркое событие.
Борец уже поел и теперь зевал в кулак. Я подошел к нему и взглянул сверху вниз.
– Где и когда?
– Чего? – он посмотрел на меня как на идиота.
Но я продолжал говорить всё так же ровно, даже немного с пафосом.
– Ты мне хотел проблемы создать.
Остальные борцы за столом мигом замолчали и тоже уставились на меня.
– Вечером после отбоя, – проскрежетал мой будущий соперник.
– Готовься, груша, – я невозмутимо подмигнул собеседнику.
– Чего?! – завопил тот. – Да я тебе щас тарелку на голову надену, шахматист!
Сказано это было ради красного словца, но я на полном серьезе сунул борцу тарелку. Шмелю нужен был шанс уйти из столовой незамеченным. Ну а мне нужна была возможность кое-что поменять.
– Держи.
Он взял посуду. Правда не рассчитал, что одна из тарелок с остатками супа, и перевернул ее на себя.
Провокация сработала. Вся столовка сразу уставилась на борца, чья рубашка теперь была залита молочным супом. Я быстро обернулся к своему столику, понимая, что у меня есть всего несколько секунд.
Ну все, Шмель – улетай!
Глава 6
– Ты че?!
– Ой! – я избразил недоумение и попятился, наблюдая как растекается суп по рубашке борца.
Он вскочил, расставил руки, будто боялся их запачкать о свое тело и, выпучив глаза, уставился сначала на свою рубашку, а потом и на меня. Видимо, никак не мог поверить, что у ботаника-шахматиста хватило духу сотворить с ним нечто подобное.
По столовой разнеслись первые смешки, а затем и хохот. И если в первые секунды борец еще размышлял, как реагировать, то смех сверстников не оставил ему выбора.
– Ну все… – проскрежетал он, распаляясь. – Тебе борода, щегол!
Я прекрасно знал, что дальше произойдет. И был готов. Когда борец разъяренным быком кинулся мне в проход в обе ноги. Проход был не подготовленным, в прошлой жизни мне ничего бы не стоило встретить противника прямым ударом вразрез, но с новым телом пришлось вносить коррективы. Не хотелось в первый же день ломать себе руку о крепкую голову (а в нынешних моих кондициях тем бы и закончилось). И я решил не изобретать велосипед и отскочил по прямой назад, блокировав проход, и навалился всем телом борцу на спину. Удержать я бы его не смог, слишком разница в весе и силе велика, но не попробуешь – не узнаешь! Другого варианта нет.
Впрочем, чем закончится эксперимент, узнать нам не дали. Я почувствовал на воротнике своей рубашки чью-то крепкую руку. Мгновение, и чужая рука, как пушинку, дернула меня вверх, поставив на ноги.
– А ну прекратить бардак! – послышался грубый голос с небольшим, но узнаваемым кавказским акцентом.
Тренер по борьбе оказался достаточно проворным, чтобы предотвратить драку в самом её начале. Он встал между нами и удерживал обоих за шиворот. Я тут же принял спокойную позу, показывая, что не сопротивляюсь, мол, случайно все вышло, а вот оппонент не прекращал попыток высвободиться. Дергался и зло бормотал.