Боль. Нестерпимая боль
Шрифт:
В шараге было относительно спокойно. Трудящиеся разъехались по отпускам, колхозам, отгулам. На лестницах курили несчастные, пролетевшие с летним отпуском. Повсюду обсуждались вчерашний футбольный матч, жаркая погода и маленькая зарплата.
«Ну конечно, – подумал Кивинов, – если всё время стоять тут и курить, зарплаты не прибавится.»
Найдя нужную дверь, он постучался и вошёл.
Помещение кабинета зама, по-видимому, было устроено в бывшей дворянской спальне: высоченные потолки, лепка по углам
Останки камина, прикрытые диванчиком. Портрет Ленина, память эпохи застоя. В углу шикарный резной стол с зелёным сукном. Тоже наследие прошлого, только более далёкого.
– Виктор Николаевич? Инспектор Кивинов из милиции. Я звонил сегодня.
– Да, да, молодой человек, проходите, присаживайтесь.
Заместителю Суворова было лет сорок с лишним, он был сухим жилистым мужчиной с довольно неприятным взглядом. «Чем-то на белогвардейца похож», подумал Кивинов.
Почему на белогвардейца, он и сам не знал. Похож и всё. Несмотря на жару зам был одет в чёрный костюм с галстуком. На столе, как шмель, жужжал вентилятор.
– Есть что-нибудь новое? – спросил он, когда Кивинов сел.
– Пока нет. Виктор Николаевич, я так понимаю, что помимо деловых отношений вас с Суворовым объединяли ещё и дружеские. Расскажите о нем поподробнее.
– Ну, прежде всего, дружбой в полном смысле этого слова наши отношения назвать нельзя. Всё-таки больше приятельские, основанные на совместной работе. Я бывал у него несколько раз на днях рожденья, праздниках. Знаю Анну Петровну, Игоря. Вместе ездили за город иногда. Как руководитель он человек неплохой, требовательный, но справедливый, но вот как специалист – не очень. Но это между нами, я надеюсь?
Кивинов кивнул.
– Поверхностное знание предмета, но, в принципе, для руководителя его ранга это и не столь важно. Главное, он создал отличный коллектив талантливых специалистов, переманив их из других мест. Людям приятно с ним работать. А это подчас для начальника важнее, чем углубленное знание того, с чем работаешь.
– Я понял вас. То есть его любили как начальника?
– Ну, слово «любовь» здесь немного неуместно, но уважали, и конфликтов почти не возникало.
– Почти?
– Без мелких эксцессов нигде не обойтись.
– Ну, а по жизни, вне работы, так сказать?
– Насколько мне известно, врагов у Суворова не было. Завистники – возможно – у любого преуспевающего человека они есть. Но из-за зависти убить человека, мне кажется, невозможно.
– Почему вы решили, что его убили?
Виктор Николаевич смутился, полез в стол, достал оттуда пачку сигарет, пошарил внутри, а затем судорожно скомкал и выкинул в корзину.
– Но его столько времени нет. Любому уже станет понятно, он не может быть жив.
– Да, но мог произойти несчастный случай, а не убийство.
– Но он бы нашёлся, вернее, его труп. А машина? Мне кажется, это всё из-за машины.
Виктор Николаевич явно нервничал.
– Кстати, он брал попутчиков? Бензин всё-таки дорогой, на одну зарплату особо не наездишь? – спросил Кивинов.
– Да, он занимался извозом.
– Интересно. Он что, сам вам об этом рассказывал? Или вы видели?
– Рассказывал. Да вы и сами подумайте – он на работу на машине ездил, а из Кировского района сюда минут тридцать езды, так зачем машину порожняком гонять?
– А супруга категорически утверждает, что Суворов не занимался извозом.
– Ну, я не знаю. Может, она не в курсе была или не поощряла.
– Виктор Николаевич, вы хотите помочь Суворову? Тогда давайте договоримся, что секретов между нами сейчас быть не должно, и поэтому я надеюсь на вашу искренность. Разговор дальше этого кабинета не выйдет.
– Я понимаю вас/
– Тогда откровенно. Человек не может быть идеальным. Что плохого вы можете сказать о нём – спиртное, посторонние женщины, связи с преступниками?
– Не понимаю, куда вы клоните?
– Я хочу найти Суворова и должен знать о нём всё до мельчайших подробностей. Имея машину, можно закадрить девчонку, съездить на пикник, к примеру. Да мало ли что ещё могло случиться.
– Нет, нет, в этом плане можете быть спокойны, никаких подобных связей у него не было. Да и машину он приобрёл недавно, всё свободное время на неё гробил. С новыми машинами всегда много хлопот.
– А у вас есть машина?
– Да, «Москвич».
– Вы помогали Суворову заниматься с машиной?
– Да, он иногда просил о помощи. Я был пару раз у него в гараже – проверяли тормозные колодки.
– Вы знали, что он поставил машину на ремонт?
– Да, знал.
– И знали, когда он её заберёт?
– Да.
– А ещё кто-нибудь знал об этом? Я имею в виду, здесь? Суворов любил посторонним о машине рассказывать?
– Да, многие знали. А куда вы клоните?
– Вправо.
– Не понял?
– Тогда влево. Никуда я не клоню. Он говорил, куда собирался поехать после мастерской?
– Да, кажется, домой.
– Он это только вам говорил?
– Послушайте, молодой человек, вы что, меня подозреваете?
Кивинов игнорировал вопрос.
– Я спрашиваю, он только вам говорил?
– Ну, да, кажется.
– А что вы в тот день делали? Ну, когда он пропал?
– Здесь был, потом домой поехал, хотя я точно не помню.
– Вспомните!
– Ну, да, можно у жены спросить.
– Хорошо. Анна Петровна сказала, что машины распределялись по жребию. Расскажите об этом поподробнее.