Боль

Autumn Leaf

Мужчины ведь не плачут, верно? И Лев это знал. Он знал, что теперь не мужчина. Уже давным давно перестал им быть, ещё тогда, несколько часов назад, когда согласился собственноручно довести такого человека до полусмерти. Он считал её своей сестрой. Её муж был Льву как брат, они всегда всё делали вместе, а Вика поддерживала все

их начинания, чем и заработала статус сестры у Льва. Он сказал ей про это как-то раз, когда Вика с Севастьяном ещё небыли женаты, тогда все немного выпили и несли всякую чушь, вот и Лев признался ей в его отношении к ней. Вика приняла это как честь, и всё время боялась потерять этот статус. Вот кто она ему была. А ещё несколько минут назад он желал ей скорой смерти, а сейчас готов сам отдать жизнь за неё, но вряд ли это поможет.

Лёву будто пробило насквозь молнией, он, наверное, попал в чистилище, раз всё кругом так тихо, темно и пусто. Кто-то выкачал из этого мира ВСЁ, от чего завесила его жизнь, кислород, эмоции, да, в конце концов, и сама кровь… всё исчезло, а сердце превратилось в сплав тяжёлых металлов.

Оцепенение спало через несколько минут, он достал нож и перерезал верёвки платок во рту, даруя свободу. Но какая свобода с парой переломанных рёбер? Он и не стал убирать верёвки и доставать платок. Он считал, что после этого не достоин, прикасаться к ней. Лев так и сидел, пока она сама не выплюнула платок с очередным сгустком крови и не освободила руки от верёвок. Вика ничего не говорила. Лишь молча смотрела в его глаза, пытаясь там найти хоть что-то родное и живое. А он плакал, просто от осознания ситуации и своей сущности.

– Господь, ну за что! – Выкрикнул Лев, а сам прочитал в глазах Вики «зачем ты винишь Бога в своих мерзких деяниях?»

Дальше кончились эмоции. Дальше кончилось всё. Лев не мог больше плакать, он хотел умереть от сволочности самого себя, и в тоже время подарить свою жизнь Виктории,

которую, после всего, она не возьмёт.

Он не мог сказать даже банального «прости». Знал, что это не поможет, но и молчать тоже не мог. Его разрывали эмоции на 2 части, и каждая старалась уничтожить себя. В груди появился огромный ком, от которого волнами расходилась вселенская боль и отчаяние, по всему его бренному телу, и отдавалась на кончиках пальцев режущими мурашками. Он уже рыдал в голос, он кричал от этой боли и старался перекусить себе запястье, чтоб хоть как-то уняться.

– Перестань – хрипло и измученно проговорила Вика из угла и положила трясущуюся руку на его плечо – Бери телефон, набирай, восемь, девятьсот…

Но она остановилась, поймав на себе изумлённый взгляд Льва. Он думал это телефон полиции, но свою трубку достал и даже набрал первые цифры.

– Это знакомые врачи… не переживай… я юрист… разрулим… - И принялась снова диктовать цифры.

Эпилог

– Мы же друзья Лёв… - Вика боялась, что Лёва возьмёт на себя слишком много, и решила развеять своё наваждение. Она лежала в «скорой», которая гнала в больницу с мигалками и сиренами, а рядом сидел Лев и сжимал её руку, но очень бережно, стараясь не повредить. Он кивнул.

– Почему ты меня простила? – Спросил Лёва, после долгого молчания. Ему самому было неловко такое спрашивать, но любопытство взяло своё.

– Ты так убивался. Как тут не простить? – Хрипло проговорила она и постаралась улыбнуться. По её мнению это того стоило. Они же друзья. Можно и простить, если веришь, что в человеке ещё осталось хоть что-то человека. А Вика верила в него, и он в себя поверил, вместе с ней.