Болезнь Богов
Шрифт:
Помолчали. Элла Леонидовна кусала губы:
– За что он нас так обидел? 6
– Не доверяет! – резюмировал отец.
Элла Леонидовна накинулась на охранника:
– А тебе какое дело?! Больше всех надо! Сын тебе платит, чтобы ты охранял его, а не языком болтал. Тайны тут нам сыновьи раскрывает!
– Во - во, - подтвердил отец. – Сын из скромности показал нам маленькую квартиру, большую завтра покажет.
– Деньги за охрану мне не ваш сын платит, а агентство.
– Вот я и скажу твоему агентству!
– Как фамилия твоя, смельчак?
– Давай фамилию!
– Олег… Смирнов –
– …Вот и познакомились!!
– Хорош бы зять, да негде взять! – не унимался отец: - Трещалка!
Проехали по Новому Арбату. Олег показал центральный офис банка Звира – с глобусом на козырьке.
– Зачем Пантелею глобус? Он что, о мировом господстве мечтает? – спросила Элла Леонидовна.
– Глобус здесь и раньше стоял, - снисходительно пояснил Олег.
Поговорили об Оксане, Глебе.
Вечером на кухне Олег подливал вина жене. Обсуждали, сколько у Пантелея и Глеба денег, и как застукать Пантелея на съемной квартире с замужней любовницей. Злорадничали, как выставить на замешательство, позор. Саакова, не знавшая Ольги, недавно взяла ее туда вместо проворовавшейся помощницы. Это была часть задуманного плана.
Цедя вино, Олег улыбался в усы: он еще не сказал родителям Звира, как сказал Серафиме и ее брату Антону, что квартира, на которую Пантелей их привез, тоже – съемная. И снята на его, Олега, имя. За бешенные деньги. Если бы родители знали, за какие, обоих хватил инфаркт. Ну, надо же было сыну родителей куда-то привезти! Не в чистое же поле! Показать, как реально живет? И без того одолели, чтобы помогал. И помогает! Больше – в квартиру к ним в провинции полезут. В Москву взять – мозг советами да нотациями вынесут. Почему ты не женишься?! Не нашел подходящей! Почему у тебя нет детей?.. Не знали родители новых реалий.
7
Серафима села в машину, чтобы забрать Константина из интерната для трудных подростков. Ехала за город, довольно долго. Чтобы добраться до интерната, предстояло пересечь железнодорожный переезд. Шлагбаум опустился. Серафима в нетерпении ударила по рулю. Почти одновременно в боковое стекло постучали. Внутрь салона заглядывали подростки. Один брызнул водою на лобовое стекло, и тряпкой размазывал грязь. Серафима брызнула стеклоомывателем, и в отрицании крест – на - крест сложила руки. Мальчишки ее не слушали и упорно продолжали “мыть “ машину, если так можно назвать развозимую грязь.
Поезд не показывался, а машину “помыли”. Старший, тринадцатилетний, мальчик вновь постучал. Серафима опустила стекло.
– Шестьсот рублей.
– Какие шестьсот?.. Вот двести на всех и проваливайте! И двести много.
– Сказал шестьсот! Это тариф.
– Сначала надо договариваться о тарифе! – возмутилась Серафима.
На нее смотрели злые глаза на опитом лице.
– Шестьсот долларов!
Серафима поняла, что ее грабят и отчаянно засигналила. 7
Машина Серафимы на переезде оставалась единственной. Поезд не показывался. Серафима выгребла из бумажника всю наличность и бросила мальчишке в лицо. Он ухватил пятерней, что успел поймать. Толпа детей немедленно накинулась на машину, пиная ее ногами и руками по корпусу, колесам, стеклам. Автоматический шлагбаум, наконец, поднялся. Серафима надавила до упора на газ. Двигатель захлебнулся бензином. Машина тронулась не так скоро, как хотелось бы.
По крыше и багажнику автомобиля стучали бросаемые детьми камни.
Серафима утопила педаль газа до пола. Поршни двигателя застучали, как сердце.
8
Охранник вызвонил заведующую. Та проводила Серафиму в классную комнату. Посмотрела и отсканировала ее паспорт. Серафима изложила цель посещения. Заведующая через очки буравила Серафиму колючим взглядом недоверия.
– Кто отец мальчика, мы не знаем. Мать приезжала пять лет назад. Константин не из лучших по поведению. Терпим, потому что деньги за него на расчетный счет интерната поступают регулярно. Вроде как бы есть телефон биологической матери, но беседовать с ней он не хочет. Нам она звонит, чтобы формально узнать о его здоровье, благополучии, да получить подтверждение о получении содержания, которое, как я понимаю, перечисляет кто – то другой. Возможно – отец. Скорее – отец. Повторяю, в глаза его не видели.
Классная комната, совмещенная с библиотекой, располагалась на первом этаже. В раскрытые двери заглянули слонявшиеся по коридору умственно отсталые дети.
Заведующая закрыла двери.
– Отец – значительный человек? Или вы – бездетная?
Серафима смутилась, пока заведующая изучала ее не к месту модную одежду.
– Я – бездетная… А отца мы найдем. То есть, он заявит о себе.
– Справка от психиатра об отсутствии психиатрических противопоказаний для установлении опеки у вас есть?
Серафима предусмотрительно запаслась необходимыми бумагами. Заведующая предоставленные бумаги тоже отсканировала. Пакет документов был подготовлен юристом полностью, что вселило в заведующую еще большее недоверие.
– Вы… профессионалка?
– Нет. Я профессионально не усыновляю детей.
– Подумаешь. У нас по шесть человек берут. Если бы вы захотели, - добавила заведующая со значением, - мы могли бы вам предоставить на выбор других детей, более управляемых, послушных, что ли…
В классную комнату вошел Константин. Друзья его улизнули. Заведующая порывисто бросилась к нему:
– Вот и наш малыш. Костя, чего ты такой неласковый! Мог бы держаться и полюбезнее, когда твое будущее устраивают!
Константин вывернулся из объятий. Заведующая ушла. Подросток ощупал крупные игрушки, привезенные Серафимой. Восторга они не вызывали. Подросток щупал игрушки, словно пытался разыскать спрятанное внутри. Он предложил Серафиме пройти в оранжерею, потому что “в классной комнате на видео снимают “.
– Мой отец богатый? – поинтересовался он.
– Достаточно богатый.
– Это хорошо. На деньги можно купить все, - Константин лениво обрывал цветы. По проходу оставались голые стебли.
– Чтобы ты хотел купить?
– Прежде всего – хорошую тачку. 8
Серафима пыталась достучаться до Константина, но в ответ встречала те же злые жадные глаза, что и на железнодорожном переезде.
– А кто будет моей матерью?..
– Может быть я, если ты захочешь.
– Валяйте, коли щедрая… А братья и сестры у меня есть