Больница преображения. Высокий замок. Рассказы
Шрифт:
Миллс. Но ты ведь не веришь.
Блопп. Но зато ты веришь.
Миллс. Перестань. Это цинично. И глупо.
Слышно, как один из них встает и начинает ходить.
Миллс. Ты зачем встал? Перестань ходить. Слышишь? Ты расходуешь больше кислорода.
Блопп. Ну и что? Все равно не хватит.
Миллс. Ты расходуешь мой кислород.
Блопп. Как это?
Миллс. А так, что я лежу согласно инструкции, а ты нет. Я расходую меньше,
Блопп. Давай побеседуем на какую-нибудь более возвышенную тему. Лучше соответствующую обстоятельствам. Может, записать свою последнюю волю?
Миллс. Незачем. И без того каждое наше слово регистрируется на ленте.
Блопп. А любопытно, где она? Никогда этим не интересовался! Лунак!
Лунак. Говорит Лунак. Слушаю.
Блопп. Это ты регистрируешь все разговоры?
Лунак. Нет. В секции семь моего корпуса имеется запечатанный ящик со стеклянной крышкой, в котором находится магнитофон с автоматической сменой кассет и независимым источником питания. Запись стереть невозможно. При смене экипажа станции запись забирается на Землю и прослушивается в Хьюстоне.
Блопп. В Хьюстоне?
Лунак. Так точно. В Хьюстоне.
Блопп. А зачем независимый источник питания?
Лунак. Магнитофон получает питание от собственного атомного микрореактора для того, чтобы запись могла уцелеть в случае катастрофы на станции, а также для того, чтобы запись не зависела от напряжения в электросети станции.
Блопп. Понятно. Кто-нибудь мог бы устроить короткое замыкание, и магнитофон бы остановился. Они обо всем подумали! Эта крышка, должно быть, не из простого стекла?
Лунак. Защитная крышка магнитофона изготовлена из бронестекла… Внимание. Говорит Лунак. Продолжаю спасательную инструкцию процедуры «КП» — «Крити…». (Щелчок выключения.)
Миллс. Ты что, забавляешься или как? Оставь это устройство в покое. Слышал, что сказал компьютер? Внутрь тебе все равно не добраться. Только ногти себе обломаешь!
Блопп. Не обломаю — ведь я ничего не трогаю.
Шорох, похожий на царапанье или стук по стеклу, не слишком сильный.
Миллс. Немедленно отойди от магнитофона и ложись здесь! Слышишь?
Блопп. Не хочется мне лежать. А кроме того, я попросил бы тебя сохранять самообладание. Ты становишься агрессивным.
Миллс. Я?
Блопп. Ты. Но дело не в этом. Если тебя особенно раздражает то, что я смотрел на магнитофон, я больше не буду. Ты удовлетворен?
Миллс. Лучше всего было бы заснуть. Во сне потребление кислорода меньше.
Блопп. Ты сумел бы заснуть? Я тебе удивляюсь.
Миллс. Можно принять снотворное.
Блопп. Ты думаешь? (Минуту спустя.) Ну, хорошо. Так мы и сделаем. Где оно? В аптечке?
Миллс. Да. (Шорохи.) Что ты там делаешь?
Блопп. То, что ты сказал. (Булькает вода, наливаемая в стакан.) Вот оно. Это «Секонал». (Встряхивает пузырек с таблетками.)
Миллс.
Блопп. На, я уже взял. В чем дело? Чего ты на меня так уставился?
Миллс. Положи свою таблетку в рот, тогда и я положу.
Блопп. Ради Бога. (Начинает говорить несколько неотчетливо, так, будто на языке у него таблетка.) Ты почему не глотаешь?
Миллс. Сперва надо разгрызть.
Блопп. Но ты ведь и не грызешь…
Миллс. Давай проглотим вместе на раз-два-три. Ладно?
Блопп. Странная мысль. Но если для тебя это так важно, пожалуйста! Раз, два, три!
Миллс. Ты и не думал глотать!
Блопп. Потому что ты тоже не проглотил…
Миллс. Я тебе не верю.
Блопп. Трудно ожидать, чтобы я поверил тебе.
Миллс. Почему?
Блопп. Да потому, что ты строишь из себя святого. Демонстративно лег, подчеркнув, что ведешь себя согласно инструкции, а я нет, а потом сделал донос на меня!
Миллс. Какой донос? Что ты плетешь?
Блопп. Донос в центр полетов в Хьюстон. Я, мой милый, не глухой и не слепой. Я даже не дотронулся до крышки магнитофона, а ты сказал, будто я пытаюсь залезть внутрь. Мало того! Когда я ответил, что я и не прикасался к магнитофону, ты начал чем-то скрести у меня за спиной. Этот звук был записан. Ты сделал это умышленно! Ты хотел, чтобы меня заподозрили в том, будто я пытался открыть магнитофон…
Миллс. Но ты же пытался!
Блопп. Экспертиза установит и это. Звук, доносящийся издали, регистрируется иначе, чем раздавшийся рядом. Я стоял у компьютера, а ты лежал и царапал ногтями по дереву…
Миллс. Слушай, тебе что-то привиделось. Возможно, и был какой-то случайный шорох, но я ничего не заметил. Пожалуйста, не говори со мной так. Мы знаем друг друга не первый день. Ты человек импульсивный, но, чем бы ни закончилась эта история, я взываю к лучшей стороне твоей натуры. Подумай спокойно. Было бы отвратительно, если бы здесь случилось что-нибудь…
Блопп. Куда ты клонишь? Натура любого из нас имеет свои лучшую и худшую стороны. Ты тоже небось не святой.
Миллс. Но я этого и не утверждаю. Я только хочу предложить, чтобы мы вели себя так, как того требует инструкция. Достойно и рационально.
Блопп. Так ты переменил свое мнение?
Миллс. Не понимаю.
Блопп. Хочешь бросить жребий?
Миллс. Нет. И, ради Бога, не надо об этом.
Блопп. Не горячись. Я спросил, потому что ты сам сказал: мы должны вести себя рационально…
Миллс. И достойно! Тебе не удастся утаить ни одного слова! У нас есть свидетель, вот здесь! (Стучит по стеклянной крышке магнитофона.)
Блопп. Зря ты так кипятишься. Из-за одного-то слова?.. Извини, если я неверно понял тебя. Теперь я предлагаю: давай ляжем. Если ты мне не доверяешь, ложись с этой стороны, тогда ты сможешь меня видеть… хотя тебе нечего бояться! Что с тобой? Ты то бледнеешь, то краснеешь… хочешь воды? Руки у тебя дрожат — смотри, стакан выронишь!