Больные ублюдки
Шрифт:
Куколка ахнула и захлопала в ладоши. С ее губ слетел звонкий, отрывистый смех и прорвался сквозь громкую музыку. Восемь голов тут же повернулись, и на нас уставились восемь пар пытливых глаз. Куколка опустила руки. Служанка расставляла на столе заварочные чайники и поднос с богатым выбором угощений.
Мы прервали десерт.
— У вас чаепитие! — пропела Куколка и помчалась к столу.
Я небрежно повертел в руке трость, прочесывая глазами сидящих за столом гостей. Все они в недоумении смотрели на нас. Но меня интересовали всего два гостя. Два совершенно
Куколка притащила с другой стороны террасы стул и втиснула его между насильником и шлюхой. Она положила на стол голову своей куклы. Шлюха в ужасе завизжала и отшатнулась.
Краем глаза я заметил, что служанка намеревается сбежать. Как только она попыталась проскользнуть мимо меня, я упёр трость в стену, преградив ей путь. Она уставилась на меня своими испуганными голубыми глазами. Я покачал головой, неодобрительно поцокав языком.
— Никто не уходит, дорогуша.
Я кивнул головой на скамейку на краю террасы.
— Почему бы тебе не присесть вот там? — указал ей я.
Служанка замерла, уставившись на меня глазами ослепленного светом фар оленя, но я, наклонил голову сначала в одну, потом в другую сторону и хрустнул шеей.
— Я не прошу… Я настаиваю.
Она помчалась к скамейке, и тут вдруг поднялся один из близнецов — я решил назвать его Траляля.
— Да кто вы, мать вашу, такие? И какого черта делаете в моем доме?
Мои глаза взметнулись к его раскрасневшемуся лицу, и во мне закипела безудержная ярость. Я уже открыл было рот, чтобы заговорить, как вдруг Куколка хлопнула рукой по столу. Она впилась испепеляющим взглядом в обрюзгшее лицо Траляля.
— Где Ваши манеры? — прошипела она, и ее английский акцент стал сильнее, чем когда-либо прежде.
Куколка недовольно покачала головой и вытащила из-за пояса пистолет. Взгляд Траляля опустился на сине-белый «Глок». Куколка провела пальцем по надписи. Склонив голову набок, она посмотрела на «дядей».
— Время пить чай.
Она крутанула в руке пистолет и схватила его, как профессиональный стрелок, которым уже стала. Она обвела пушкой вокруг стола, поочередно направляя ствол на каждого из гостей. Они таращились на нее, их лица стремительно теряли цвет. Затем ее взгляд остановился на Траляля, и он замер.
— Мы пришли в гости.
Она взглянула на сидящую радом с ней женщину и распорядилась:
— Кролику нужен стул.
Женщина замешкалась, но Куколка развернулась и направила пистолет прямо ей в голову.
— Только не говори мне, что твоя мама не учила тебя хорошим манерам!
Женщина вскочила со своего места и отыскала для меня стул. Она притащила его к столу и призадумалась, явно не зная, куда его поставить. Куколка одарила меня обворожительной улыбкой и приподняла одно плечо.
Моя прелестная, чокнутая кукла.
— Думаю, напротив меня, — произнесла Куколка, и женщина поставила стул туда, куда она указала.
Медленно двигаясь вдоль стола, я оценивал каждого из гостей, наблюдая за тем, как их взгляды мечутся между мной и моей девочкой. Когда я сел, Куколка посмотрела на меня.
— Кролик, чаепитие! Ты можешь в это поверить?
Я небрежно откинулся на спинку стула.
— Моя маленькая Куколка, я глазам своим не верю.
Я положил правую руку на трость, и провел указательным пальцем левой руки по губам. Острым наперстком я проткнул кожу, и почувствовал, как кровь заполнила мой рот и потекла по подбородку.
Я дал крови стечь по моему лицу.
Я дал им всем внимательно меня разглядеть.
— И знаешь, Кролик? Знаешь, что больше всего меня раздражает? — спросила Куколка, усевшись за стол.
— Что, милая?
Она подняла нож и принялась тыкать его кончиком в покрытый льняной скатертью деревянный стол. В другой руке она держала пистолет, не сводя пальца со спускового крючка. У нее поникли плечи, и ее красивое лицо приняло крайне разочарованное выражение.
— Меня жутко злят дурные манеры.
Я согласно кивнул, кончиком языка размазывая по зубам кровь. Я чувствовал исходящее от гостей напряжение. Влажный воздух наполнился божественным ароматом страха. Куколка вздохнула и покачала головой. Ее глаза метнулись в сторону и застыли, глядя в пустоту. Она наклонила голову, так будто внимательно кого-то слушала.
— Эллис это тоже не нравится. Она говорит, что это просто выводит ее из себя.
Я улыбнулся.
Моей маленькой Эллис никогда не нравились дурные манеры.
Я придвинулся вперед, от чего у меня с губ сорвалась капля крови и упала на скатерть. Затем я улыбнулся. Потерев кроличью голову своей трости, я пожал плечами и процитировал:
— О человеке судят по манерам.
Куколка повернулась к близнецам, лица которых приобрели весьма соблазнительный белоснежный оттенок. Их смертельная бледность только меня распалила. Я знал, что они услышали, как Куколка упомянула Эллис.
Это сводило их с ума, предвещало то, что должно было вскоре произойти. Боль. Много прекрасной, удивительной боли.
— Вы пригласили нас сюда, на своё ранчо, а теперь относитесь к нам с таким вопиющим неуважением? — глаза Куколки омрачились, она разочарованно надула губки, и у нее на щеках появились ямочки. — Мы проделали такой долгий путь, чтобы попасть сегодня сюда.
Она помолчала, в ее взгляде промелькнула тьма.
— Чтобы увидеть вас обоих… Собственно, мы едва сдерживали волнение, — ее губы растянулись в зловещей улыбке, а затем снова надулись. — Вы устраиваете такое восхитительное пиршество, а потом показываете, что нам здесь не рады.
Она шмыгнула носом.
— Это очень огорчает.
Мужчина слева от Куколки что-то прошептал сидящей рядом с ним шлюхе. Я вгляделся в его лицо и вспомнил, что он из «любителей» детишек. У меня вскипела кровь. Трущаяся рядом с ним сука любила смотреть, как он трахает малышей.