Большая Берта
Шрифт:
— И как же вы представляли действия полицейских, Ребекка? — осведомился я. — На несчастного мазилу набрасывают лассо и аккуратно спускают в мусорный бак, не беспокоя соседей?
Моя шутка рассердила ее.
— Не знаю, но мне казалось…
— Что?
— Что можно все организовать по-тихому.
— Кто вам порекомендовал старшего инспектора Мартини?
— Мой шеф.
— И вы поведали ему о своих трудностях, чтобы он тут же разболтал всей конторе?
— Разумеется, нет. Я сочинила историю о племяннике, юном правонарушителе (впрочем, он действительно существует), и сказала, что хотела бы
— И тогда он посоветовал обратиться к электрическому скату Мартини?
— Да.
— А тот заявил, что прохвост заслуживает гильотины?
— Примерно так…
Слева «Серебряная башня» сияла всеми огнями и гранями. Я даже различил шеф-повара, колдующего над знаменитой уткой с кровью. Он походил на языческого божка. Среди клиентов, спрятав руки под салфеткой, сновал отрешенный официант.
Запах смерти, неотвязный, тоскливый, раздражал ноздри. Я стоял, уставившись вниз, на мост Турнель… Мазила умер картинно. Прилично одетый малый, не похож на уличного художника, скорее на молодого профессора. По какому стечению форс-мажорных обстоятельств этот парень гниет теперь на крыше дома на острове Сен-Луи? Каким образом он оказался на террасе, принадлежащей двум дурехам? Кто его убил? И у кого хватило сил перебросить его через деревянный шпалерник?
— Скажите, радость моя, те выдры, там, внизу, они кто? — мечтательным тоном спросил я.
— Наши подруги…
— По работе или по пьяным оргиям? На возмущение у Ребекки не хватило сил. Объяснение, похоже, доконало ее.
— Мы вместе ездим в отпуск. Нечто вроде клуба, путешествуем компанией, ясно?.. То снимем виллу в Испании, то отправимся на греческий остров…
— Лесбос? — вырвалось у меня.
Итак, шустрые дамочки организовали клуб по интересам! Господи, что за старомодная затея! Ничего нового, свежего, оригинального им даром не надо. Воображаю восхитительные вечера, купание в море при лунном свете…
— Вы часто собираетесь?
— Не очень. Сегодня у нас нечто вроде совещания, решаем, как провести следующий отпуск.
— В таком случае, решайте побыстрее и отправляйте участниц съезда восвояси. Для работы мне нужна спокойная обстановка — терпеть не могу, когда у меня за спиной корчат рожи. А пока могу я поговорить по телефону, так чтобы мне никто не мешал?
— В спальне есть аппарат.
Развалившись на хозяйском ложе, я слушал протяжные гудки в трубке. Берюрье не спешил откликнуться.
В комнате витал запах тубероз. От мехового покрывала несло козлятиной. Животный аромат сражался с растительным и после недолгой борьбы побеждал.
Восемь протяжных гудков без толку сгинули в каучуковой бездне. Похоже, колоритной парочки нет дома. Но когда я уже отчаялся, жуткий грохот едва не разорвал мне барабанную перепонку, словно рухнули полки с кастрюлями, а затем в страшном реве бури я различил интонации человеческого голоса.
Со свойственной мне проницательностью практически после первых двух раскатов я догадался, что голос принадлежит женщине.
— Черт бы вас всех побрал, не дадут поспать спокойно! — В переводе с берюрьенского эта приветливая фраза означает всего лишь лаконичное «алло!».
— Берта? — светским тоном осведомился я.
— Ну и что? — рявкнула заспанная половина моего доблестного помощника.
Нимало не обескураженный, я пустил в ход самые обольстительные интонации.
— Мне ужасно неприятно беспокоить вас, дорогая Берта. Знаю, я прервал весьма деликатный спектакль, но мне необходимо срочно переговорить с вашим супругом. Не будете ли так любезны передать ему трубочку, я не задержу его надолго.
— «Передать ему трубочку!» И как же я могу ему что-нибудь передать, если он с вами?!
«Ага, — подумал я. — Толстяк наставляет рога своей корове».
— Верно, он со мной, уж простите, совсем голова кругом. Но когда он меня покинет ради теплого супружеского гнездышка, будьте добры, скажите ему, чтобы шел на Орлеанскую набережную. Пожалуйста. — Я назвал адрес и добавил: — И не забудьте, прошу вас, это срочно. Еще раз извините за то, что прервал ваш сладостный сон, как бы мне хотелось проскользнуть в него на цыпочках. Желаю счастья в ночи, дорогая Берта, и целую ваши точеные пальчики.
Я бросил трубку, прежде чем она успела рот открыть.
Если не ошибаюсь, Мамонт рискует сегодня ночью узнать о некоторых неприятных сторонах супружеской жизни. Вряд ли его женушка теперь заснет до рассвета!
Оставшись без поддержки, словно несчастный безработный, [6] по причине отсутствия блистательного напарника, я решил достучаться до Пино. Не стоит делать поспешных выводов, будто бы я предпочитаю Толстяка или ниже ценю профессиональные качества Доходяги. Дело всего-навсего в том, что Берю меня электризует, а Пинюш скорее вгоняет в спячку.
6
Пособие безработного никого не способно поддержать
На этот раз трубку сняли сразу и сквозь приступ кашля до меня донеслось гнусавое «алло». Поскольку этот диалект мне плохо дается, я нежно прошелестел:
Пособие безработного никого не способно поддержать.
— Ну хватит, старое чучело, отожми тряпки и принимайся за дело!
Кашель и хрипы немедленно оборвались.
— Кого вам надо? — угрожающе поинтересовался почти женский голос.
— Месье Цезаря Пино.
— А я — мадам Пино!
Проклятье, его карга! Не то чтобы матушка Пинозина была неприятной женщиной, но я никогда не знал, как с ней разговаривать. Мир битком набит людьми, с которыми мне крайне затруднительно общаться. Когда я беседую с ними о погоде или о здоровье, то чувствую себя баржей, севшей на мель. Напрасно я расцвечиваю мысль, рисую словесные виньетки, они глухи к моим стараниям.
Я галантно принес супруге Пино извинения за поздний звонок и в конце концов попросил ее благоверного призрака к телефону.
Последовало молчание. Затем достопочтенная окаменелость прошипела, словно паровозная топка:
— Вы внимательно поглядели вокруг себя, комиссар?
— Зачем? — изумился я. Голос бледной немочи звучал столь тускло, что в самый раз было надавать ему пощечин, дабы он засверкал красками.
— Затем, — язвительно пояснила дама, — что он должен сейчас находиться с вами! Но, видимо, я поступила опрометчиво, поверив ему на слово, не так ли?