Большая игра без правил

Михайловский Александр

Полковник, выпалив эту фразу, выругался по-грузински, и я сразу понял, что не ошибся – передо мной, несомненно, был гуриец.

– Послушайте, господин полковник! – не выдержав, воскликнул я. – А тайком подслушивать чужие разговоры – это достойно порядочного человека?!

Не ожидавший такого ответа полковник опешил. Потом он взорвался ругательствами на русском и грузинском языках, угрожая свернуть нас в бараний рог и стереть в порошок. Я напряг свою память, и стал вспоминать, где я видел физиономию этого хама. И вспомнил!

Передо мной стоял ни кто иной, как будущий ялтинский градоначальник, Иван Антонович Думбадзе. Личность весьма своеобразная…

В молодости

он якшался с грузинскими националистами, мечтавшими оторвать Грузию от России. Но потом, видимо, поняв всю вздорность идей своих соплеменников, кинулся в другую крайность – подался в «великорусские шовинисты».

В нашей истории он вступил в «Союз Русского Народа». Думбадзе ни в чем не знал меры и прививал любовь ко всему русскому самыми экстравагантными выходками. Будучи ялтинским градоначальником, он приказал выслать из Ялты больного семидесятидвухлетнего тайного советника Пясецкого лишь за то, что тот отказался выписать для находившейся в его заведовании библиотеке-читальни газеты «Русское Знамя», «Вече» и прочие черносотенные издания, в которых превозносился сам Думбадзе и оправдывались все его выходки. Когда же губернатор Тавриды Новицкий в его отсутствие разрешил нескольким лицам, высланным ранее Думбадзе из Ялты, возвратиться в город, тот потребовал от него объяснения своих действий. «Я высылаю, а вы возвращаете тех же самых людей!», – воскликнул он. В ходе последовавшей за этим ссоры Думбадзе приказал выслать из Ялты самого губернатора Новицкого! После этого он ждал смещения со своего поста, но император Николай II оставил это дело без последствий.

И с таким вот самодуром нам посчастливилось сегодня повстречаться. Правда, полковник Думбадзе был пока всего лишь полковником 16-го стрелкового Императора Александра III полка. Полк этот, дислоцировавшийся в Одессе, был отправлен в Маньчжурию, но из-за того, что военные действия на Дальнем Востоке закончились досрочно, с полдороги вернулся назад. Видимо, Думбадзе решил на пару дней заглянуть в Ялту, где ему пришлось услышать от ротмистра Познанского весьма нелицеприятные слова в адрес своего родственника – бакинского генерал-губернатора Накашидзе.

Итак, оскорбленный донельзя полковник Думбадзе продолжал изрыгать проклятия, угрожая нам всеми земными и небесными карами. В конце концов мне все это надоело. Порывшись в памяти, я вспомнил несколько грузинских идиоматических выражений, связанных с пешим эротическим путешествием.

И вот, увидев, что наши дамы уже успели сделать все свои дела и, выйдя из «кабинета отдохновения», направляются в нашу сторону, я произнес их. Думбадзе сначала побагровел, потом побледнел. Мне даже стало немного жалко беднягу – еще чуть-чуть, и его мог хватить удар. Не дожидаясь летального исхода, мы с ротмистром подхватили под руки наших дам и продолжили прогулку по Ялте.

Честно говоря, я ожидал «продолжения банкета», вплоть до получения от Думбадзе вызова на дуэль. Но, видимо, нашлись компетентные товарищи, которые объяснили неугомонному полковнику, с кем ему пришлось иметь дело.

По крайней мере, при следующей нашей встрече, он, к нашему величайшему удивлению, криво улыбнулся нам и приложил руку к околышу фуражки. Наши дамы кивнули ему в ответ, а мы с Михаилом Игнатьевичем вежливо приподняли свои котелки…

Но, однако, губернаторствовать в Ялте господину Думбадзе уже не придется. И дело тут даже не в случившемся между нами конфликте. Дело в том, что, когда император Михаил назначает на должность того или иного человека, то всегда справляется, как тот проявил себя в нашем варианте истории. У господина Думбадзе слава такова, что его карьерные перспективы не имеют никаких шансов. Ничего личного, только государственные интересы. Государю-императору еще только пушечной стрельбы в мирное время на улицах курортной Ялты не хватало для полного счастья. Ей-ей, почетная отставка с мундиром и пенсией будет для господина Думбадзе куда лучшим итогом карьеры…

18(5) августа 1904 года. Позднее утро. окрестности деревни Красная горка, полевой лагерь сводной тихоокеанской бригады морской пехоты.

Генерал Белый, полковник Маниковский и подполковник Иса Искалиев.

Обычно с самого утра над Финским заливом начинал дуть устойчивый береговой бриз, неся прохладу на разогретый августовским солнцем берег. В такие солнечные дни берег у считавшегося курортным Ораниенбаума вмиг заполнялся множеством празднослоняющихся дачников и особенно дачниц, проводящих эти летние деньки в блаженном ничегонеделании. Зонтики, шляпки, платьица и смешные в свете нравов конца двадцатого-начала двадцать первого века купальные костюмы…

Именно поэтому временный летний полевой лагерь тихоокеанской бригады морской пехоты разместили подальше от всяческих соблазнов, в двадцати пяти верстах на запад от курортной зоны, в окрестностях деревень Старая и Новая Красная Горка. Земли эти принадлежат Ораниенбаумскому дворцовому ведомству, находящемуся в собственности герцогов Мекленбург-Стрелицких, и населены четырьмя с половиной сотнями почти не знающих русского языка ингерманландских финнов и ижорян. Самое интересное, что ижоряне, в отличие от финнов, крещеные в православие и носящие русские имена и фамилии, так же владеют великим и могучим на уровне «моя твоя не понимай».

В нашей истории примерно на том месте, где разбила свой лагерь бригада морской пехоты, впоследствии, после вступления России в Антанту, был выстроен прикрывающий подступы к Петрограду со стороны Финского залива знаменитый артиллерийский форт Красная Горка. В случае стратегического союза с Германией такое укрепление было нужно русской столице как зайцу стоп-сигнал или рыбе зонтик. Но само по себе это место – малонаселенное, но достаточно близкое к столице, и в то же время с железной дорогой и малопригодными для сельского хозяйства землями – так и напрашивалось на то, чтобы разместить здесь крупную воинскую часть.

Расположив поблизости от этих двух глухих деревень выведенную с Дальнего Востока бригаду морской пехоты, император Михаил избавил ее от праздного и докучливого внимания разного рода великосветских бездельников и назойливой опеки иностранных шпионов. Но при этом Красная Горка, расположенная на расстоянии чуть более шестидесяти верст от Зимнего дворца, здания Генштаба и Военного Министерства находилась, так сказать, в шаговой доступности для тех, кому бывать в бригаде Бережного приходилось по долгу службы.

Вот и сегодня утром на имя командира бригады Свиты его величества генерал-майора Вячеслава Николаевича Бережного пришла телеграмма, извещающая, что «к вам едет ревизор» – то есть начальник ГАУ генерал-майор Василий Федорович Белый и его помощник полковник Алексей Алексеевич Маниковский. Едут они по своим сугубо артиллерийским надобностям, и примерно к полудню надо направить коляску на расположенный в двадцати пяти верстах вокзал Рамбова (так флотские называли Ораниенбаум). Ибо железная дорога до ближайшего поселка Лебяжье (что в четырех верстах) и до самой Красной Горки пока что лишь на стадии планирования.