Большая игра без правил
Шрифт:
Я полагаю, что Соколов не упустит возможности использовать такой удачный случай. Ведь наши оппоненты за рубежом давно точат на нас зубы. И одним из объектов для проведения террористической акции наверняка является наша контора. Нет, Медведь, человек азартный и отчаянный, точно попытается нас взорвать… А мы ему подыграем.
Что мы выиграем? Если удастся повязать всю эту банду с поличным, мы предотвратим террористические акты в Санкт-Петербурге, выявим связи максималистов с другими боевыми отрядами на периферии, а самое главное – на скамье подсудимых окажутся зарубежные организаторы взрывов и убийств. Это даст нам возможность серьезно надавить на Австро-Венгрию и фактически поставить вне закона кое-кого из заокеанских спонсоров террора в России. И вообще, давно пора переходить от отлова и истребления пешек к охоте на королей и ферзей
Заманчиво, хотя, как я уже говорил, весьма опасно. Надо обсудить этот вопрос с императором. Кстати, завтра я должен быть в Зимнем дворце с докладом о нашей работе. Вот тогда мы в приватной беседе с товарищем Михаилом и переговорим на эту тему.
21 (8) августа 1904 года, Полдень. Скорый поезд Симферополь-Санкт-Петербург, где-то в окрестностях Тосно.
Агент Дворцовой полиции и просто красивая женщина Наталья Вадимовна Никитина
Скорый поезд подходил к вокзалу Тосно. За большими стеклами пульмановского вагона мелькали телеграфные столбы, бескрайние леса, которые время от времени сменялись серебром речек и ручьев, окруженных заливными лугами с копнами подсыхающего сена. Иногда в этот почти первозданный пейзаж вторгались крестьянские поля, засеянные, скорее всего, рожью. Кое-где мужики уже приступили к уборке, торопясь воспользоваться последними теплыми днями короткого северного лета. А где-то впереди, уже близко, была серая громада столицы Империи, Северной Пальмиры, современного Вавилона – беспощадного города, который никому не верит, никого не жалеет и покоряется только сильным и безжалостным людям. По крайней мере, мне так казалось.
Николай Бесоев как раз и был таким сильным и безжалостным к врагам человеком, с нервами и мышцы, сделанными из стали. Я задумчиво смотрела на него, сидящего напротив, и пыталась предположить, что меня ожидает, если я свяжу с ним свою жизнь. Ведь, наряду с качествами сурового бойца, он обладает чуткостью, тактом и тонкой эмоциональностью. А кроме того, он нежный и очень ласковый любовник… И мое редко ошибающееся чутье подсказывает мне, что он наверняка может стать любящим мужем, посвящая себя семье в перерывах между опасными заданиями. Да, это несомненно – главным делом для него всегда будет работа. Что ж, я, собственно, готова принять тот факт, что семья для него может находиться на втором, а то и на третьем месте. Мне всегда нравились именно такие мужчины – ибо ничто, по моему представлению, не делает представителя сильного пола мужчиной, кроме как любимая работа, связанная с риском и опасностью. И меня тешила мысль, что с такими темпераментом, способностями и знакомствами мой Николя непременно станет генералом, флигель-адъютантом и правой рукой нашего молодого императора, если, конечно, с ним ничего не случится.
А Николя порой бывает страшен. Я не имею в виду наши женевские приключения, где мы выполняли задание в чужой стране – там его решительность и жесткость были вполне естественны. История, которая смутила, но при этом и впечатлила меня, произошла за день до нашего отъезда из Ялты.
Вот как это было. Прогуливаясь по парку, мой милый почувствовал настоятельное желание посетить уединенный белый домик, в который даже короли ходят пешком и в одиночку. Наверное, перед этим мы выпили слишком много сельтерской… Пока мой Николя отсутствовал, я медленно прогуливалась поодаль вдоль окруженной цветущими розовыми кустами узкой аллейки. Здесь было малолюдно, и мне как-то не пришло в голову, что сейчас я похожа на скучающую одинокую барышню. Я была настолько расслабленна, что совсем не ожидала неприятностей. И, как оказалось, зря. Внезапно из-за поворота на аллею вышли два небрежно одетых юнца. Окинув сальными взглядами мою фигуру, они с ходу предложили мне «немного поразвлечься за хорошие деньги». Их развязность подогревала изрядная доза спиртного. Они находились в состоянии, когда человек еще стоит на ногах, но море ему уже по колено.
Мне стало неприятно от того, что меня приняли за проститутку – и это при том, что в данный момент я вовсе не была похожа ни на жрицу любви, ни на ветреную дамочку. Мой спокойный решительный отказ молодые люди проигнорировали. С гадкими ухмылками, дыша винными парами прямо мне в лицо и перекидываясь пошлыми комментариями, они попытались силой увлечь меня с собой. Как же мне не хотелось применять те приемы, которым меня учили… Если бы я воспользовалась ими, то, возможно, разгоряченные донжуаны умерили бы свой пыл. Однако не факт – ведь их было двое.
Но, к счастью, мне не пришлось долго терзаться сомнениями, стоит ли ломать им пальцы. Неслышно за их спинами появился Николя. Увидев новое действующее лицо этой трагикомедии, подвыпившие искатели приключений быстро поняли, что они сильно ошиблись. Однако Николя не стал ждать их извинений. Он нанес несколько молниеносных ударов ловеласам, и те рухнули на землю. Когда же они пришли в себя, то с удивлением увидели в футе от своих лиц ствол браунинга. Николя заставил их лечь лицом вниз и положить руки на затылок. После чего пообещал пристрелить их как собак за нападение на офицера спецслужб, то есть на меня.
Те что-то испуганно лепетали, косясь на меня, и весь их вид выражал глубокое и искреннее раскаяние. От неожиданности и испуга эти мерзавцы мигом протрезвели. Прибежавшему на шум городовому мой милый показал свои документы офицера ГУГБ и заявил, что эти двое попытались совершить насилие в отношении его невесты. Полицейский так впечатлился происходящим, что стал заикаться, козырять невпопад, при этом именуя Николя «вашим превосходительством», словно он был генералом.
Вот так я неожиданно узнала, что меня считают уже «офицером спецслужбы», и к тому же «невестой, почти женой». С одной стороны, это было приятно, а с другой, несколько меня напугало. Тогда-то я и задумалась о том, какова будет моя судьба, если я действительно стану его супругой.
Хочу ли я, дочь мелкого чиновника и провинциальной дворянки, такой судьбы себе и своим будущим детям? Стать мадам Бесоевой и жить как в стеклянной клетке, на виду у всего света и одновременно в тени мужа. Быть вхожей в самый элитный и самый закрытый клуб Империи, и все время чувствовать, что я там никому не ровня. Рожать детей и знать, что они, как и их отец, станут мишенью для всякого рода террористов, что их жизнь в любой момент может унести бомба, пуля или нож.
Но в то же время сердце мое говорило, что оно уже отдано этому человеку, который понимает каждое движение моей души, с деликатностью относясь к сердечным ранам моего прошлого и с восторгом отвечая на мою искреннюю симпатию, которую я хотела бы назвать любовью.
Он даже сделал мне предложение – как бы в шутку, но тут же добавив, что хотел бы, чтобы этот наш совместный отпуск длился целую вечность, и что он готов похлопотать о моем переводе из Дворцовой полиции в ведомство господина Тамбовцева, чтобы я была ближе к нему. А там, мол, и до свадьбы недалеко.
Мысль о свадьбе с этим человеком вызывала во мне противоречивые чувства. Я видела, что, несмотря на шутливый тон, с его стороны все очень серьезно – он явно не из тех, кто морочит девицам головы. Однако у меня порой возникало смутное беспокойство: мне казалось, будто я недостаточно хорошо его знаю. Порой, когда в жарких объятиях на смятой простыне он целует и обнимает мое тело, я чувствую, что мной овладевает не цивилизованный и культурный европейский человек, а необузданный дикарь… Его темперамент ошеломляет – кажется, что ему с большим трудом удается сдерживать свои порывы… Мне это безумно нравится – словно во время постельных битв две сущности борются в нем, и это возбуждает до дрожи. Именно это дает мне моменты наивысшего восторга – но все же, если трезво поразмыслить, это пугает и заставляет задумываться. Кто же он, Николай Бесоев, и чего от него ждать?
Господи, помоги мне сделать выбор! Ибо уже скоро, на Николаевском вокзале столицы, я скажу моему милому либо что принимаю его предложение, либо что мы расстаемся и больше никогда не встретимся. Господи, дай мне мудрость отличить любовь от страсти, дай силу и стойкость до конца пройти выбранный путь…
Будто почувствовав мои мысли, Николя протянул руку, улыбнулся и нежно погладил меня по предплечью. О, какой же прилив счастья я ощущала в такие минуты… Забывались все сомнения, беспокойство казалось смехотворным. Он действительно любил и боготворил меня, но все же я пока не знала, должна я прильнуть к его груди или бежать от его любви… Мне приходилось делать над собой усилие, чтобы не поддаться дурманящей волне и сохранить способность трезво рассуждать.